Версия для печати темы

Автор: BULK 20.11.2009, 20:50

Оглавление.

Часть Первая:

http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=201916
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=202298
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=202393
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=202473
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=202565
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=202825
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=202942
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=203209
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=203549
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=203734
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=203939

Часть Вторая:

http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=204851
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=205856
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=206035
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=207595
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=207854
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=209094
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=209455
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=209977
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=210617
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=210977
http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=10199&view=findpost&p=211548

Автор: BULK 20.11.2009, 20:50

Эпизод I.

За все годы, проведенные в этих стенах, ожидание никогда не казалось мне настолько мучительным.

Время словно затягивает удавку у меня на шее. Секунды крупными каплями медленно, но ритмично падают на висок. Это пытка, которую я раньше не мог себе и представить. Пытка тишиной. Пытка неизвестностью.

Всякий раз, когда мне слышится хоть малейший шорох, я приподнимаюсь на локте и задерживаю дыхание. Вдруг за стенкой обозначатся шаги, коротко пискнет электронный замок и в палату войдет толстяк Филип. Молча убедится, что я еще жив, буркнет, что забыл вывести вчера на прогулку из-за проблем с женой и поставит на разваливающийся стол миску с остывшим обедом.

Пускай и не Филип. Можно и другого санитара, даже этого, с козлиной бородкой, что любит будить больных тычком под ребра. Или бледного замученного коротышку, с застывшим на лице выражением отвращения, из которого даже щипцами слова не вытащишь. Кого угодно, я не против, если даже сам Сатана заглянет в гости. Кого угодно, лишь бы эта пытка прекратилась.

Я замираю в ожидании, но ничего не происходит. Возможно, это просто мышь пытается прогрызть ткани мягкой обшивки. Или обваливается с потолка штукатурка. Неважно... Главное – снова эта тишина.

Уже более суток я наедине с самим собой. Солнце успело сделать полный круг вокруг моего маленького окошка с тех пор, как Филип почтил меня своим последним визитом. Странно думать, что эти десять лет я на самом деле был не так одинок.

Я вскакиваю с постели и кричу, насколько могу громко, искаженным от туберкулеза, голосом.

– Эй! Кто-нибудь!

Не могли же они просто забыть обо мне. Это нелепо даже при нынешних порядках. Точнее БЕСпорядках.

– Кто-нибудь! Я здесь! Я хочу есть...

Закашлявшись, я падаю на корточки, с трудом давлю приступ и снова прислушиваюсь. Тишина. И только стены бесшумно смеются над моей тщетной попыткой привлечь к себе внимание. И тогда я сажусь прямо на пол и говорю им:

– Смешно?

Я гляжу по очереди на все четыре стены – оборванные, в желтых лохмотьях, они напоминают мне самого себя. Я говорю:

– На себя посмотрите! Кому вы вообще нужны?

Мне вдруг приходит в голову мысль, что эти стены – возможно единственное, что не поменялось на планете с начала двадцать первого века. И, если верить старым фильмам, стены были в том же виде и в конце двадцатого. Словно единственная мировая константа. Это иронично, с учетом того, что при любой попытке прокрутить в голове все события, что произошли за полвека моей жизни, я чувствую себя по-настоящему сумасшедшим. Не тем несправедливо осужденным мучеником, каким я являюсь, а настоящим психом.

Я кричу, глядя на стены:

– А когда я вспорю себе вены у вас на глазах, вы тоже будете смеяться?

Это не блеф – благодаря толстяку Филипу у меня под подушкой хранится маленький осколок зеркала. При желании я сам могу прекратить свою пытку. Стоит только захотеть - и эти тугодумы пожалеют, что забыли обо мне.

Странно, но при мысли о зеркале я вспоминаю Криса. Мой милый друг Кристофер... Сколько мы пережили вместе... Он никогда не боялся идти за мной следом, какие только испытания не выпадали на мою долю. Он всегда поддерживал меня: смелый, решительный, умный – он был соавтором всех моих успехов и достижений. И только сейчас его нет рядом. Наверное, это к лучшему...

– Хотите, я расскажу вам о своем друге Крисе? – спрашиваю я. – Я ведь псих, не так ли? Почему бы мне тогда не поведать вам пару сказочек из собственной жизни? Раз уж мои надзиратели решили сморить меня голодом! – последнее предложение я выкрикиваю со всей силой, все еще надеясь на какую-либо реакцию.

Стены молчат, готовые слушать.

– Мы с Крисом познакомились очень давно, – начинаю я. – Да что уж там, я и не помню того времени, когда я не был с ним знаком. Ну, сами понимаете, один район, одна школа, даже сидели друг за другом на занятиях. Поначалу я не очень с ним водился; если уж честно, я мало с кем тогда дружил. А все потому, что у меня уже в то время была только одна страсть – футбол. Я играл лучше всех в округе. Меня за это не шибко любили, зато мать очень гордилась.

Сделав паузу, я хватаю с кровати подушку и ложусь прямо на полу. Странное дело – пытка прекращается – я, словно полностью абстрагируюсь от реальности, погружаясь в мир светлых воспоминаний о тех временах, когда еще никто не мог и подумать о ядерных войнах и глобальных перестройках мирового порядка.

– Я отлично помню тот день, когда мы с Крисом по-настоящему подружились. Стояла прекрасная солнечная погода, каких нынче не бывает. Я шел по улице Гальени...

Автор: FIRSTy 20.11.2009, 21:12

Нет, ну каков молодец!
какая задумка, насколько все поэтично! атмосфера Психушки передана полностью...санитары, стены...суперпупер=)
Кто такой tonych?

Это соавтор данной истории // BULK

Зы: я понимаю значение слова feat, какую роль он играет?

Это похоже на то, как два тренера тренировали сборную Швеции 2-3 года назад. // BULK

Автор: _Deagle_ 20.11.2009, 22:35

Очередной шедевр)))))))

Автор: ArH@ngel 20.11.2009, 22:45

Хм,начало не плохое..посмотрим что разовьётся потом,Слишком мало,что бы что то сказать

Автор: Eretik 21.11.2009, 13:23

Кроме того что написано очень профессионально, сказать пока нечего. Но от такого начала можно хорошо оттолкнуться и многое написать. Вопрос-справятся ли авторы с сюжетом. А вообще этот пролог вызвал определенные ассоциации с каким то произведением, что то неуловимо напомнило на уровне подсознания.

Автор: мяSник 21.11.2009, 16:43

Это не психушка вроде, это туберкулёзник.
Атмосферу тебе всегда удавалось передать. Буду следить за текстом, обязательно)

Автор: AJIEKC 22.11.2009, 10:13

хм...ровно и как всегда уровне. больше ничего добавить нечего кроме

классная строчка.

Автор: MyrOsLove 22.11.2009, 16:05

Атмосферно.
На уровне.
Кароче, "вертолетная площадка" рассказа получилась хорошо, теперь от нее надо правильно и в нужном направлении "взлететь"))

Автор: BULK 22.11.2009, 19:39

2021 год. 17 сентября.

Я шёл по улице Гальени. Прекрасное солнечное утро заставляет улыбаться и не сомневаться ни секунды в том, что день сложится удачно. На мне немного потёртая футболка сборной Франции с надписью «Obertan». За спиной рюкзак, в котором мои любимые бутсы. Эти бутсы подарила мне мама на этот день рождения – лучше подарков я никогда не получал.

Нет, я не из тех людей, кто носит любимые вещи всегда с собой. Просто я иду на тренировку. Недавно мама сказала, что пора перестать издеваться над мальчишками с моей улицы, постоянно обыгрывая их, и пойти в настоящую футбольную школу, где я буду бегать вместе с такими же одаренными, как и я.

Сегодня мой первый день. Я впервые буду играть в футбол не в потёртой футболке и старых шортах. Мне выдадут чистую форму и будут внимательно следить за моими действиями. Сегодня я иду в футбольную школу «ПСЖ».

Меня никто не ведёт за ручку – я иду один. Я самостоятельный ребёнок, которому не нужна ничья опека. В свои одиннадцать лет я почти полностью предоставлен самому себе, за что я благодарен своей маме. Я научился обходиться без неё, но всё-таки я иногда по ней сильно тоскую.

Она работает фотографом в одном из парижских глянцевых журналов и работа постоянно забирает её у меня. С четырёх лет я оставался на попечении у странноватой соседки, которой больше были по душе её вонючие кошки. Толку от неё было мало. И поэтому уже через несколько дней я научился незаметно убегать из дома на улицу, где был предоставлен самому себе.

В один из этих счастливых дней я впервые увидел Криса. Он возник в моей жизни, как гром среди ясного неба, но зато так вовремя. Удивительно то, что чаще всего он появлялся, когда мне было совсем скучно и одиноко. Мне даже пару раз удавалось приводить его к себе домой мимо невнимательной соседки.

Вскоре я перестал гулять вместе с Крисом, у меня появилось другое увлечение - футбол. Теперь я сбегал на улицу с футбольным мячом, где взрослые парни показывали мне все премудрости этой интересной игры.

Неделю назад, десятого сентября, мама, подарив мне новые бутсы белоснежного цвета, спросила меня, не хочу ли я пойти учиться в футбольную школу. Сначала я сказал, что не хочу, потому что привык к старой школе, где есть Крис, но мать пояснила, что старую школу бросать не придётся, мне нужно будет лишь после учебных занятий ходить к стадиону «Парк де Пренс» и там играть в футбол с другими ребятами.

И именно поэтому, я сейчас прохожу мимо ресторана с надписью «Le Bistrot de Laurent» и, переходя через дорогу, попадаю на улицу Фердинанда Буиссона. Я направляюсь к стадиону «Парк де Пренс» для того, чтобы попасть на свою первую футбольную тренировку.

Я решаю срезать через ближайший парк. Взглянув на дисплей телефона, я понимаю, что если не потороплюсь, то опоздаю. Проходя мимо размашистых деревьев, в листьях которых игриво копошится солнце, мимо деревянных скамеек с резными узорами, я замечаю, как на зелёной поляне пинают мяч ребята, лиц которых я издалека не узнавал. Я ловил на себе их мимолётные презрительные взгляды. Видимо и эти парни уже наслышаны обо мне.

Мои ровесники меня недолюбливали. Они просто завидовали тому, как я легко научился обращаться с мячом, и тому, как я быстро бегал. И именно поэтому им ни разу ни удалось поймать меня, чтобы хорошенько отметелить.

Когда я впервые пошёл в школу, я обнаружил, что там училось большинство мальчишек из нашего района, и поэтому жизни мне не давали с самого первого дня. Надо мной издевались и подшучивали уже тогда, когда я впервые ступил на порог своей школы.

Поэтому я обрадовался, когда на первом уроке, я повернулся назад и увидел за своей спиной Криса, сидящего за последней партой.

Мы с ним снова стали дружить. Но когда я был вместе с ним, мальчишки смеялись над нами ещё сильнее, называя нас ненормальными. Сам же Крис тоже ни с кем не разговаривал, кроме меня.

Так пролетели четыре года моей учёбы в школе. На уроках я болтал с Крисом, на улице играл в футбол с другими мальчишками, у которых ещё теплилась надежда проучить меня, дома поздним вечером я встречал на пороге уставшую мать, которая сразу же укладывала меня спать, сама чуть ли не падая от усталости, а соседка сверху каждый раз повторяла, мол, Алисия отличная мать, только я так не считал...

Поймав на себе последний недобрый взгляд самого высокого парня я, решив не испытывать судьбу, глубоко вздыхаю и быстро разгоняюсь по асфальтированной тропинке. Но не успевает ещё ветер заиграть в моих тёмных волосах, как я обо что-то спотыкаюсь и падаю, распластавшись прямо на дороге, сильно ударившись коленом.

Откуда-то сбоку раздался многоголосый смех. Я разворачиваюсь и сажусь на асфальте, смотря на свою правую ногу. На коленке тёмное пятно грязи и небольшая струйка крови, вытекающая из только что образовавшейся раны. Мои светлые шорты испачканы, и лишь драгоценная футболка с надписью «Obertan» в целости и сохранности.

– Ну что, добегался? – выходит из-за куста Нико - гнусный хyлиган из нашей школы, на год старше меня.

– Нико, видишь, что ты наделал? – показываю я на своё разбитое колено. – А мне сейчас на тренировку! Как я буду играть!?

– А никак, Фреди, никак ты не будешь играть, – ехидно произносит мой обидчик.

Из-за его спины появляются ещё два высокорослых подростка, ехидно улыбающиеся так же, как и их главарь.

– Теперь ты от нас не убежишь, – говорит довольно один из них.

Я пытаюсь подняться на ноги, но ничего не получается, да и рюкзак сильно мешает. Трое хyлиганов приближаются ко мне, в нетерпении потирая руки. Их кулаки долго ждали того момента, когда они смогут надавать мне тумаков.

– Приготовься. В первый раз всегда больно, – усмехается Николя, и, хватая меня за рюкзак, поднимает в воздух.

– Ну-ка живо отпусти! – раздаётся до боли знакомый голос из-за моей спины.

Я поворачиваю голову и вижу Криса, стоящего на дороге и сжавшего кулаки. Воспользовавшись моментом, я лягаю по ноге Нико, тот, не ожидая нападения, выпускает из рук мой рюкзак, дав мне свободу. Я отползаю немного в сторону.

– И что ты сделаешь, неудачник? – исподлобья смотрит Нико на Криса. – Нас трое, а ты один!..

Крис молча делает шаг вперёд. Он высокий и крупный парень. Казалось, что ему не нужна была поддержка, но всё-таки я помог. Увидев в кустах толстую ветку, я беру её в руки и протягиваю Крису.

Тот молча берёт ветку и замахивается на моих обидчиков.

– Эй, эй, погоди! – пугаются те, и пятятся от Криса подальше. – Это не честно - у тебя же палка!..

– А честно, когда вы втроём нападаете на одного?

Палка рассекла воздух, и, свистнув как самурайский меч, нашла лицо Нико. Тот, вскрикнув, падает на землю. Николя хватается за левую щёку и, увидев на своей руке кровь, в ужасе смотрит на Криса. Двое других хyлиганов, быстро оценив ситуацию, бегут прочь от нас так быстро, как даже я наверно никогда не бегал.

– Подождите!.. – кричит почти плачущий Николя и устремляется вслед за ними.

Крис выпускает палку из своих рук, и та падает на асфальт. Он поворачивается ко мне и протягивает руку.

– Вставай. Нам нужно идти...

Именно тогда я понял, как Крис мне был необходим. Понял что мы с ним – гораздо большее, чем просто школьные приятели. С тех пор мы были неразлучны...

Автор: BULK 23.11.2009, 12:53

– ...Именно тогда я понял, как Крис мне был необходим. Понял что мы с ним – гораздо большее, чем просто школьные приятели. С тех пор мы были неразлучны.

Я замолкаю и гляжу, как моргает надо мной тусклая белая лампа, отбивая рваный ритм. Одно быстрое моргание, два долгих. Затем еще одно короткое. Азбука Морзе. Буква «П».

Париж. «ПСЖ». Перспективы.

Азбуку Морзе пришлось выучить на войне в Японии. Чтобы запомнить все двадцать шесть букв, да еще десять цифр приходилось придумывать напевы в такт точкам и тире. Чтобы запомнить «Си», Крис напевал «КО-ка КО-ла» – это означало тире-точка-тире-точка. Чтобы запомнить «Ф» – две точки, тире, снова точка – я слегка перевирал свое имя: «Фред Ме-стО-рес». Это напоминало мне о временах, когда болельщики сравнивали меня с известным испанским нападающим начала века.

Чтобы запомнить «П», нам советовали напевать слово «пси-хО-лО-джи».

Психология. Психика. Психушка.

Стоп.

Я вдруг понимаю, что в это время все лампы давно должны быть выключены. А сегодня они весь день горят без перебоя, несомненно, с самого утра. Это значит лишь одно – забыли не только обо мне одном, но и обо всем крыле. А это, в свою очередь, означает, что в клинике что-то произошло.

Я с трудом поднимаюсь с пола, приближаюсь к маленькому окошку, затянутому с обеих сторон в плотный узор решетки. Сквозь отражения освещенной комнаты в оконном проеме видится хмурый морской пейзаж. За десять лет я ни разу не видел там ни души. Все человечество сжалось для меня до санитаров и больных. Все приключения – до прогулок на внутреннем дворике. Всё общение – до коротких бесед с психами, заключенными в этих стенах. Толстяк Филип иногда потчевал меня свежими новостями о внешнем мире. К сожалению, он не очень уважал политику, поэтому чаще рассказывал о своей семье: жене, больной раком матки, и подростке-сыне, которому из-за реформы образования пришлось бросить колледж. Когда я спрашивал Филипа о том, кто сейчас правит миром, тот лишь грустно качал головой и повторял, что я, возможно, нахожусь сейчас в самом безопасном для жизни месте.

Филип был не прав. Сейчас я рискую просто умереть с голода, как брошенная на цепи собака. Свет продолжает мигать.

Азбуку Морзе пришлось выучить перед войной в Японии. До этого я был уверен, что обучен всему, что надо. Финты на скорости, выбор позиции, блестящая игра корпусом... В двадцать пять лет я считался одним из лучших футболистов мира и живой легендой «Пари-сен-Жермен».

– Мать говорила мне, что жизнь всегда обманывает ожидания.

Мой голос снова разрывает тишину.

– Каким бы расчетливым ты себя не считал, в нужный момент судьба обязательно повернет в другую сторону, оставив тебя с носом. В этом и есть вся прелесть жизни, говорила мама.

Я расхаживаю по палате, разминая окоченевшие конечности.

– Самое смешное, что мои ожидания всегда совпадали с реальностью. В восемнадцать я уже играл во взрослой команде. В двадцать – за мной охотились лучшие клубы Европы. В двадцать четыре – «Золотой мяч». Можете предложить более удачное развитие событий?

Стены глупо моргают в такт лампе.

– Конечно, я был бы никем без Криса. Он фактически прошел этот путь вместе со мной. После каждой игры, даже на молодежном уровне, он указывал мне на ошибки. Он научил меня думать как тренер, более глобально. Порой это умение куда более важно, чем скорость и техника. Можно сказать, что в тридцать четвертом Крис получил «Золотой мяч» вместе со мной.

– Так вот, в свои двадцать пять, когда я думал, что все мои мечты сбылись, фортуна поступила со мной очень нетривиально. Да что уж там, судьба поимела нас всех. В тот день, когда моя жизнь разделилась на «до» и «после», я выбегал на газон запасного поля стадиона «Парк де Пренс»...

Автор: BULK 23.11.2009, 20:26

2035 год. 14 ноября.

...Я выбегал на газон запасного поля стадиона «Парк де Пренс». Толпа фанатов, собравшихся за железным ограждением, оживилась. Кто-то поднял в воздух плакат с надписью «Местрес - наша живая легенда!» и прокричал:

– Фреди, мы тебя любим!

Я поворачиваю голову и махаю рукой своим поклонникам. Они вознаграждают меня своими улыбками.

– Фредерик, ты не модель, а футболист! Живо на поле! – прикрикнул на меня человек в спортивном костюме с эмблемой «ПСЖ» и свистком на шее.

Я в ту же секунду стираю с лица голливудскую улыбку и сосредоточенно начинаю разминать ещё расслабленные конечности. Этот мужчина со свистком - единственный человек, которому я подчиняюсь беспрекословно. Клод Марво – мой кумир вот уже десяток лет. Когда мне было пятнадцать, месье Марво был назначен тренером в нашу молодёжную команду. Именно он через три года заявил руководству клуба, что если «ПСЖ» потеряет Фреда Местреса, то «ПСЖ» потеряет своё светлое будущее. И именно я радовался больше, чем кто бы то ни было, когда месье Марво был назначен на пост главного тренера взрослой команды. Этот человек не только потрясающий специалист, но и замечательный друг для каждого из своих игроков. Он в меру строг и в меру приветлив с каждым из нас. Иногда мне кажется, что именно таким должен был быть мой отец. А иногда мне хочется, чтобы Марво и стал моим отцом.

Раздаётся пронзительный свисток и все поворачивают головы к источнику шума.

– Сегодня наша тренировка будет нести несколько иной характер, чем обычно, – переходит сразу к делу месье Марво. – Завтра у нас ответственный матч с марсельским «Олимпиком». Поэтому сегодня не будет нагрузок - я хочу сохранить в вас энергию на завтрашний день. Сейчас вы делаете три круга вокруг поля, и приступаем сразу же к тренировочному матчу.

Я удовлетворённо киваю головой. Не люблю когда нас грузят физическими упражнениями, люблю, когда побольше дают поиграть или просто повозиться с мячом.

Мы сбиваемся в кучу и бежим по узкой беговой дорожке, опоясывающей изумрудный газон. Я поворачиваю голову направо и еле заметно киваю. На трибуне сидит Крис, он только что подошёл. Его пропускают сюда, лишь потому, что знают, что он мой близкий друг. Крис всегда присутствует на моих тренировках и матчах. Вот уже четырнадцать лет Кристофер бессменно дежурит на той же трибуне, на которой сидит и сейчас. Иногда кажется что он заменяет мне голову, ну или, по крайней мере, вкладывает рассудок в мой пустой череп, в те моменты когда я на поле. Я не преувеличиваю. Я прекрасно помню, как Крис впервые спустился ко мне с трибуны, подозвал к себе и произнёс:

– Фред, ты очень быстро бегаешь. Но ты бежишь не туда куда надо.

С тех пор он стал моим личным наставником. Кристофер обладает аналитическим умом, что позволяло ему быстро учиться разнообразным футбольным премудростям, о которых никто в его возрасте даже и не задумывался. Крис читал много футбольной литературы и пересматривал множество трансляций разнообразных матчей. Чем мы становились старше, тем чаще я слышал от него фразы: ”Ты передерживаешь мяч”, ”Тебе нужно научиться играть и левой ногой”, ”Учись чаще находиться на линии офсайда, чем по обе другие её стороны”. Я ухмылялся в ответ на его придирки, но старался не разочаровать друга - всегда работал над указанными им минусами. И именно благодаря нему я есть тот, кто я есть.

– Так. Сколько нас сегодня?.. – строгим взглядом Клод оглядывает команду, только-только завершившую свой пробег.

– Двадцать один, – отзываюсь я. – Жедер, Кларенс и Родригес в лазарете.

– Хм. Играем на всё поле, с большими воротами. В одной команде одиннадцать, в другой команде, где сыграет наш капитан, будет десять игроков, – ухмыляется Марво, глядя на меня.

Капитаном команды был я.

***

Раздаётся свисток, и я сажусь на газон. Я не устал. Просто хочется немного полениться.

– Перерыв пять минут! – предупреждает месье Марво.

После тридцати минут бега, пять минут отдыха - самое оно. Тренировочный матч, как всегда укорочен во времени, но не менее интересен для меня, чем официальные поединки. Для меня главное играть в футбол, и даже неважно с кем.

– Фред! – кто-то зовёт меня с трибуны.

Я оборачиваюсь. Это Кристофер. Жестами он подзывает меня к себе. Я преодолеваю три ступеньки и сажусь рядом с ним.

– Сегодня тебе не удастся испортить мне настроение, – весело произношу я.

– Не понял?

– Ну, это же элементарно. Ты подзываешь меня к себе и указываешь мне на мои недостатки, а у меня из-за этого портится настроение, – продолжаю я веселиться. Сегодня Крису и вправду нечем козырнуть. Первый тайм этого тренировочного матча я отыграл просто великолепно.

– Что ж, тогда извиняюсь заранее, – ведёт плечом Кристофер, и, заглянув в блокнот, продолжает. – Если тебе интересно моё мнение, то ты играл просто ужасно.

– Что? – подскакиваю я на пластиковом кресле. – Ужасно?! Мы ведём 4:1, а я забил 3 мяча!

– Ты мог забить больше, – пожимает плечами Крис, – Ты не выкладываешься. Не отходишь назад в поиске мяча, а лишь ждёшь, когда его доставят к воротам противника. Ты бы сам мог создать с десяток моментов и реализовать их, не довольствуясь малым...

Я молчу. Мне нечего противопоставить этим словам. Я действительно не капельки ни устал и все тридцать минут проторчал на чужой половине поля.

– Нет, это конечно великолепно, что ты из трёх стопроцентных моментов, созданных для тебя партнёрами, сделал три гола, но, поверь мне, в матче с серьёзным соперником этих моментов у тебя возможно бы и не было. А ты бы стоял и ждал у моря погоды...

Раздаётся свисток и я, не успев ничего ответить, понуро пройдя три ступеньки, оказываюсь на зелёном поле. Должен начаться второй тайм.

– Фред, ты чего встал? – я поднимаю голову и вижу перед собой обеспокоенного Чарльза, нашего правого хавбека. – Тренер же сказал: всем в подтрибунку!..

Я опешил. А как же второй тайм? А как же столь важный для меня тренировочный матч? Чарльз легонько пихает меня в сторону входа в подтрибунное помещение, и я быстро ступаю в тёмный коридор. Мало что может заставить Клода Марво прервать тренировку.

Я заглядываю в просторную раздевалку, где уже вальяжно расселись другие игроки. Марво стоит у доски, на которой обычно рисует схемы. Только сейчас на ней стоит небольшой переносной телевизор. Я замираю в дверях.

– Фред, садись, – нервно говорит тренер.

– Нет, я, пожалуй, постою... – мягко отвечаю я.

Марво никак не отреагировав, поворачивается и включает телевизор. На экране появляется ведущая новостей, с силой сжимающая листы бумаги, текст на которых был накидан на скорую руку главным редактором. Девушка читает текст прямо с бумаги:

«...Сейчас все военные службы Франции приведены в боевое состояние. Президент страны месье Берсон в экстренном порядке созвал срочное заседание, которое проходит при закрытых дверях и где буквально через несколько минут будет принято решение о действиях в отношении к ситуации в Китае. Никаких официальных заявлений от властей пока не поступало, однако люди, приближенные к военным ведомствам, советуют гражданам как можно скорее вернуться в их дома и ждать дальнейших указаний, которые будут поступать посредством СМИ. Напоминаем, что около двадцати минут назад поступила информация о ядерной бомбардировке Пекина, которую по предварительным данным совершило правительство США...»

***

Я выбегаю к зелёному травяному прямоугольнику, поворачиваясь лицом к трибунам.

– Крис! – кричу я.

Но его нет. Видимо он уже куда-то улизнул. Я застёгиваю ремешок часов на руке. Обернувшись в сторону железного ограждения, я вижу, что фанатов там уже нет. Лишь плакат с надписью «Местрес - наша живая легенда!» лежит неподалёку от забора.

Я быстро срываюсь с места и, миновав пару коридоров, оказываюсь у КПП. На меня задорно смотрит наш охранник Марсон.

– Куда торопимся, месье Местрес?

– Марсон, включи телевизор! – быстро кидаю я ему, на ходу доставая пластиковую карточку из кармана спортивной куртки.

Я на улице. Нужно к матери. Я срываюсь с места и бегу, невольно ловя ртом воздух, бьющий мне в лицо.

Улица коменданта Гилбода. Мимо машин несущихся по шоссе. Мимо людей спешащих по своим делам. Все они ещё не в курсе произошедших событий. А если и в курсе, то просто не беспокоятся. Законченные пофигисты, с самооценкой полностью завязшей исключительно на своей работе.

Через парк по улице Фердинанда Буиссона. На лавочках люди, с газетами в руках. Они с удивлением смотрят на взрослого мужчину отчаянно бегущего по асфальтированной дорожке. А ведь четырнадцать лет назад мой бег не вызывал такого удивления.

Улица Гальени. Родная улица. Улица, где я вырос. Сейчас я живу в центре Парижа, а в том доме с табличкой «22», куда я бегу, живёт моя мать. Сейчас она так же одинока, как был одинок я четырнадцать лет назад. Моей старушке уже 58 лет.

Передо мной дом, часть которого составлена из красного кирпича, а часть из белого однородного известняка. Ремонт тут не делали с незапамятных времён.

Я тяну на себя дверь, которая поддаётся мне куда проще, чем в детстве. Вперёд, по лестнице. Двадцать девять ударов по пятидесяти восьми ступенькам, и я на третьем этаже. Тут всегда пахло чем-то приятным, чем-то родным. Этажом выше пахнет кошками.

Я лихорадочно роюсь в сумке и нахожу ключи, которыми не пользовался уже очень давно. Еле слышный щелчок сообщает мне о том, что дверь больше не препятствие.

Сделав шаг вперёд, я оказываюсь на пороге, где вижу до боли знакомый тёмно-синий коврик с эмблемой «ПСЖ».

– Мама! Ты дома? – кричу я.

В ответ тишина.

Я не понимаю, почему меня трясёт. Но что-то внутри заставляет сжимать кулаки и тут же их разжимать. Волнение. Внутреннее волнение.

Не разуваясь, я с помощью двух широких шагов проворного леопарда, оказываюсь напротив двери в мамину спальню. Не постучавшись, я отворяю её. В этой комнате никого нет.

Снова ладони лихорадочно сжимаются.

– Мам! – вновь отчаянно я разношу эхом свой голос по всей квартире.

Я делаю ещё два шага и оказываюсь напротив гостиной, дверь в которую как всегда открыта. Там тоже пусто.

Я прислушиваюсь. На кухне чей-то чужой мужской голос. Он говорит уверенно и твёрдо.

Спустя лишь несколько мгновений я оказываюсь на пороге кухни. Я вижу мать...

Старушка неподвижно сидит на стуле, безжизненно опустив голову вниз. Её руки аккуратно сложены на коленях. На столе её лекарство от сердца.

Этого не может быть. Разве так бывает?..

Я делаю ещё один шаг. Незнакомый голос - это мужчина из телевизора.

Вплотную приблизившись к матери, я наклоняюсь. Аккуратно тронув её за плечо, я произношу шёпотом:

– Ма...

Она так внезапно поднимает голову, что я вздрагиваю от неожиданности.

– Фреди? – открывает она сонные глаза и смотрит на меня. – Это ты?

– Слава богу, – хватаюсь я за сердце. – Ты так меня напугала...

– Напугала? Фреди, я просто заснула, а ты уже сразу готов думать, что бедная старуха окочурилась? – рассмеялась мама.

– Не, мам, извини, я просто...

– Фреди, не извиняйся, – улыбается она. – Я так рада видеть тебя. Мы так редко встречаемся...

– Мам, я пришел, чтобы предупредить... – пропускаю я слова мимо ушей, думая лишь о своём. – Ты, наверное, не в курсе!..

Я оборачиваюсь к телевизору. На экране я вижу до боли знакомое лицо мужчины в дорогом тёмном костюме.

– О! Это же Берсон выступает! Давай послушаем!.. – мама отодвигает меня от телевизора.

Президент Французской Республики Франсуа Берсон произносит речь, смотря одновременно в камеру и на листок, который держит в своих руках. По выражению его лица понятно, что он растерян и даже немного испуган, хоть и старается этого не показывать.

« ...вполне возможно, что мир оказался на грани Третьей Мировой Войны. За неожиданной бомбардировкой Пекина последовал незамедлительный ответ от Китая. Недавно стало известно о двух крупных взрывах на территории Соединенных Штатов. Наивно предполагать, что эта катастрофа обойдет стороной нашу страну. Вполне возможно, что уже завтра будет объявлено о глобальной мобилизации вооруженных сил. Однако, я прошу вас не устраивать панику. Соберитесь рядом со своими близкими и постарайтесь не выходить на улицу без лишней надобности. Мы же со своей стороны приложим все усилия, чтобы Франция не оказалась под ударом врага... »

Мама округлила глаза и посмотрела на меня.

– Фреди... Что ещё за мобилизация вооружённых сил? Они заберут тебя на войну?

– Ма, я не знаю...

Семь лет назад комиссар вооружённых войск согласился с уговорами руководства «ПСЖ». Мне был выдан акт, говорящий о том, что я годен к службе в вооружённых силах Франции, лишь в случае объявления военного положения в стране.

– Мне нужно проветриться, – проговорил тихо я и направился к балкону.

Опираясь на железные перила балкона, я уныло смотрел вниз. Подо мной поток людей. Они больше не спешат на работу. Они спешат домой, к своим родным.

В такие моменты я жалею, что не курю. Гнетущие мысли разрывают голову.

Сегодня я лучший футболист мира по версии ФИФА. А завтра, возможно, стану солдатом, считающим каждую минуту, в страхе вжимаясь в каждую выемку окопа, надеясь на спасение своей хрупкой жизни.

– Фреди... – раздался из-за спины голос матери. – Жизнь иногда обманывает ожидания...

Я молчал, жалея лишь о том, что сокрушаюсь о чём-то в первый раз за долгое время.

– Каким бы расчетливым ты себя не считал, в нужный момент судьба обязательно повернет в другую сторону, оставив тебя с носом. В этом и есть вся прелесть жизни...

Мама говорила эти слова без горечи в голосе. Я повернулся к ней и посмотрел на неё. Она лишь улыбнулась, глядя на моё лицо, и обняла меня.

– Всё будет хорошо, – проговорила она. – Все, что не делается - всё к лучшему...

В тот момент я понял, что я упустил в своём детстве. То, чего мне никогда не наверстать, и не купить ни за какие деньги мира - материнское внимание.

Я посмотрел вниз. Улица не была похожа на себя. Люди проносились под балконом на большой скорости: торопились, сталкивались и что-то громко обсуждали. В городе поселилась паника...

Автор: мяSник 23.11.2009, 22:03

Кол оф Дьюти напомнило)))
Пока не буду ничего говорить, что бы не обольщался.
P.S. резануло слух: в отношении к ситуации в Китае.

Автор: MyrOsLove 23.11.2009, 23:24

очень непонятно, почему именно Китай?...

ну 58 лет это еще норм) Хотя, в будущем средний возраст людей буит уменьшаться?))))))))) идет к тому(
Блин, по мне так не очень реально то, что США начинает мировую войну, конечно, в 2035 году им всякое клемануть может, но...

Автор: BULK 23.11.2009, 23:30

Ну так их же там много, прикинь как они к 2035-му расплодятся? А жить же где-то надо


Миро, она просто спала )


Об этом вкратце в следующем эпизоде... Но третью мировую войну ещё никто не начинал, заметь, просто пару раз бомбанули друг по другу.

Автор: MyrOsLove 23.11.2009, 23:35

я не тупой
Я к тому, что ты 58-летнего человека называешь "старушкой") Посмотри на Хиллари Клинтон - 62 года)))

....ядерными бомбами))?

железная логика

Автор: BULK 23.11.2009, 23:40

У меня девушка бывшая этой фразой мне мозг выносила ))))))))) скажешь ей чо-нить, а она: "Я не тупаааая!" так мозг выносило


А я то думал стариками и старушками обзывают тех людей которые уже выглядят старо, не заглядывая в паспорт... Эх, я


Именно. Разве тут описано что-то помимо этого? Может они там все нахер подохли и война тут же закончилась, так и не начавшись? )

Автор: MyrOsLove 23.11.2009, 23:44

ну ладно, ладно... тут можно было двояко мыслить)

угу, китайцы выдохнут)))
Эт зависит от бомбы, если неоч мощные то ничо, а если бы все подохли так в новостях сразу бы сказали) *во как завернул*

мне сравнение не понра

Автор: BULK 23.11.2009, 23:46

MyrOsLove, ну йопт, тебе лишь бы пофлудить, а я повёлся )))) Ладно, заканчиваем базар и все дурацкие вопросы откладываем до следующих эпизодов

Автор: MyrOsLove 24.11.2009, 0:04

Можешь удалить этот пост после прочтения, но я должен написать что я постил не ради флуда.
Я вообще редко уже на форум захожу из-за "активности", но седня залез чтобы почитать твоё детище)

BULK: Да не, Миро, ты заходи весь форум читай, тут довольно весело

Да я забыл втиснуть "не в последнюю очередь чтоб почитать..." и т.д.
Чтот веселого я не видел)

BULK: Ну значит ты очень невнимательно смотришь ))

Автор: ArH@ngel 24.11.2009, 0:09

Ну в целом хорошо,довольно интересно,конечно не хватает продолжения...и..странно ведёт герой себя как то..Крису не пытается ни звонить,ни искать...

Автор: Dim@n G@vr 24.11.2009, 13:36

Очень спецефическое продолжение) Неожиданный поворот событий) Герой свалит(возможно) на войну... Примерно вырисовывается картина почему он оказался в "психушке")
ЗЫ Говорить нечего - это великолепно))

Автор: BULK 24.11.2009, 13:55

– В городе поселилась паника... Несколько дней люди находились в напряженном ожидании известий. Съемки разрушенных под корень городов не сходили с экранов телевизоров. Лос-Анджелес, Вашингтон, Пекин... Правительству двух стран, черт знает что не поделивших между собой, понадобилось всего сорок восемь часов, чтобы сократить население Земли почти на четверть...

За окном совсем стемнело. Слышно, как морской ветер, словно в поисках ночлега, бьется о стекла моего окошка.

– Однако через неделю стало ясно, что ядерная угроза нам не грозит. Франция вместе с остальной Европой вылезла из бомбоубежищ. Жизнь постепенно вернулась в своё привычное русло. Возобновился футбольный сезон, и мы даже успели стать чемпионами. Мы успели привыкнуть к мысли, что надо жить дальше. Мы смогли смириться с тем, что две сверхдержавы в одночасье превратились в огромные пустыни, в которых ежедневно от облучения погибают тысячи человек. Мы сумели осознать, что тысячи звезд кино, спорта и телевидения, которыми мы восхищались, - мертвы. Жизнь вернулась в свое русло, но это была уже другая жизнь...

Я забираюсь на кровать и кутаюсь в тонкое одеяло - в палате заметно холодает; я почти уверен, что во всей клинике вырубилось отопление. Мне хочется заснуть, но у лампы, безостановочно отбивающей букву «П», свои планы на этот счет. И я шепчу, с трудом передвигая окоченевшие от холода челюсти:

– М-мы думали, что самое страшное - уже позади. Но мы ошибались...

Температура воздуха падает в прямой зависимости с шансами выбраться на волю.

– Сначала нас ждал к-крупнейший финансовый кризис за всю историю человечества. Начались б-беспорядки, забастовки, митинги. И так - по всей Европе... Т-тогда правительство пошло на беспрецедентный шаг, к которому готовилось задолго до ядерной войны. В тридцать пятом году б-было объявлено о создании общеевропейского государства, в с-состав которого вошло большинство стран западной и восточной Европы, объединённое государство получило имя - Европейский Союз. Такой шаг, по словам п-правительства, был оправдан стремлением как можно быстрее выбраться из кризиса.

Температура воздуха падает в обратной зависимости от частоты стука моих зубов.

– Это было т-то самое мировое правительство, которого всегда опасались. П-по сути вся Европа оказалась во власти Франции, Германии и Великобритании. Митинги, к-конечно, разрослись с новой силой, но это уже никого не волновало. Десятки т-тысяч антиглобалистов в то время попали за решетку. Начались жестокие репрессии, оправданные все той же п-попыткой поставить на ноги мировую экономику.

Если я сейчас засну, то могу и не проснуться.

– С внутренними б-беспорядками правительство справлялось быстро, но вскоре ему пришлось п-противостоять угрозам извне. Против объединения Европы жестко выступила Япония, страны Южной Америки и Россия. Все это п-привело к тому, что в 2036-м Европейское государство объявило «стране восходящего солнца» войну.

Лампа помогает мне оставаться в сознании. «П», «П», «П»…

Пытка. Помощь. Покой.

– Тогда нам с Крисом п-пришлось забыть о футболе на д-долгое время. Нас зачислили в военно-морской флот и п-после коротких учений перебросили в воды Тихого океана. Это произошло настолько неожиданно, что д-даже времени не было на осознание происходящего. Вчера моей целью б-были ворота соперника. Сегодня - человеческие жизни. Вчера б-были тренировки. Сегодня - учения. Вчера - кураж, напряжение и ликование, а сегодня - страх, страх и ещё раз страх.

Я закрываю глаза, идя у сна на поводу, и еле слышно шепчу:

– В первый же месяц наше судно подверглось атаке истрeбителей. Уже стемнело, я с ребятами стоял на верхней палубе. Крис первым увидел японцев, помню, он закричал, и его голос почти сразу утонул в страшном грохоте. Снаряд взорвался совсем рядом, и меня выбросило в открытый океан. Прямо в ледяную воду.

Я перестаю дрожать. Я засыпаю. Мне хорошо... Вода обхватывает меня со всех сторон и тихонько убаюкивает.

– Фред! – кричит кто-то издалека. – Фред, потерпи ещё немного!

Не надо меня будить. Пожалуйста. Я просто хочу спать...

Автор: ArH@ngel 24.11.2009, 15:16

Хм...интересное развитие....но честно и сложно что-то писать по такой главе..в основном это пока ещё рассказ героя...введение..ждём экшэна

Автор: Eretik 24.11.2009, 18:13

Впечатлило.
Прочтение родило много вопросов. В основном по поводу будущего развития событий.
1.Такие воспоминания основная канва произведения или как пишет Архангел "введение"? Если это только введение, то впереди нас ожидает видимо целый роман типа "Война и мир". Почему-то в это не верится. Скорее всего нас ждет описание из цикла "как я докатился до жизни такой" и затем яркая развязка уже в реальном времени.
2. Особо меня занимает развязка. Авторы достаточно грамотно нагнетают атмосферу и по полунамекам мы вправе ожидать действительно чего то страшного. Я не удивлюсь ни зомби в стиле "Обители зла", ни еще какого то уничтожения населения Земли. Вообщем хорошая завязка могла получится для фантастического фильма.

Автор: BULK 26.11.2009, 16:49

2036 год. 9 ноября.

Вода обхватывает меня со всех сторон и тихонько убаюкивает.

– Фред! – кричит кто-то издалека. – Фред, потерпи ещё немного!

– Не надо меня будить. Пожалуйста. Я просто хочу поспать... – тихо шепчу я, чувствуя, как сильно океан жаждет затянуть меня на своё дно.

– Фред, хватай меня за руку! – слышится голос.

Я не хочу ничьей руки. Если меня вытянут, я об этом пожалею. Я не чувствую правую ногу. Кажется, что её у меня попросту больше нет.

Чья-то тёплая рука прикасается к моему плечу. Тепло чувствуется даже сквозь тонкую тёмно-синюю куртку. Она пропитана морской водой. Кажется, что и я весь состою из солёной жидкости.

Резкое движение, и я, словно рыба, выброшенная на берег, ловлю воздух ртом. Зубы стучат друг об дружку так, будто хотят раскрошить каждого из своих соседей на мелкие кусочки.

Я всем телом ощущаю что-то упругое под собой. Воды подо мной больше нет. Неужели меня вытащили? Неужели я ещё не заслужил геройской гибели в этой кровопролитной войне?

– Ты можешь дышать? – спрашивает кто-то. Кажется, это Андре Мейонг - мой темнокожий сослуживец. В ответ я просто кашляю водой.

– Боже, нога... – еле слышно произносит Кристофер. Его голос я узнаю из тысячи.

– Видимо, осколком зацепило. Ничего, просто царапина, – успокаивает Андре.

Я знаю этого парня лишь пару недель. Однажды я успел пожалеть о том, что срок нашего знакомства так мал. Это было, когда Андре протянул мне свой последний бисквит, промолвив: «Будешь? Мне не жалко...» А сейчас я жалею о сроке нашей встречи во второй раз.

– Где я? – это первое что произношу я, когда открываю глаза. Кругом лишь море.

– Мы на спасательной шлюпке.

Кристофер что-то нажимает на своём маленьком квадратном навигаторе, а Андре бинтует мою ногу.

– Японские бомбардировщики появились как черти из коробочки! – восклицает Андре. – Чёртовы узкоглазые! Кажется, мы единственные уцелевшие...

Андре замолкает. Я вытягиваю голову и вижу за спиной Андре тонкую струйку дыма, вздымающуюся к небу.

– Нам нужно плыть в ту сторону! – наконец произносит Крис, указывая пальцем за мою спину.

– Почему туда? – спрашивает Андре, всё ещё перевязывая мою ногу.

– Потому что если плыть в обратную сторону, то приблизимся к берегам Китая, в зону радиации.

– А если плыть туда, куда указываешь ты, то мы окажемся у берегов Японии, где нас будут ждать сотни узкоглазых головорезов!

– По мне, так лучше погибнуть от вражеской пули, чем подохнуть от радиации, как крысы, – безапелляционно отрезает Кристофер.

– За Францию, я готов погибнуть как угодно! Франция для меня стала всем! – пафосно восклицает Андре и смеётся.

***

– Сколько мы уже плывём? – спрашиваю я тихо у Криса.

Подобные вопросы я часто задавал матери, когда она забирала меня с собой в редкие поездки по Средиземному морю.

– Около часа.

Вокруг лишь море и ничего кроме него. Я так устал от этого вида, что меня начинает тошнить. Андре трудолюбиво работает единственным веслом, а Крис пытается растормошить меня, поднимая в моей памяти счастливые воспоминания нашего совместного прошлого.

– А помнишь как твоя соседка сверху Кларисса, уронила свою кошку в открытый бассейн прямо с четвёртого этажа? – улыбается он.

– Да... – задумчиво протягиваю я, выдавливая из себя ответную улыбку и пытаясь подавить жуткую боль в ноге. – Она так верещала!.. А я сказал ей, что не буду нырять за этим мешком с шерстью!..

– Ага, – кивает Крис. – Она сама чуть не прыгнула за ней.

– Если бы не ты, – смотрю я на друга. – Ты вытащил эту бедную кошку. Ты всегда был смелее и отважнее меня...

Благодарный взгляд товарища поднимает мне настроение. И без слов понятно, что ему только доставляло удовольствие быть теневым лидером в наших взаимоотношениях.

– Да. Ты тот ещё трус, – усмехается Кристофер.

– И не говори...

Андре бросив своё весло, усиленно вслушивается в динамик рации, лежащей возле него.

– Кажется, я поймал какой-то сигнал...

– Какая частота? – напрягается Крис.

– Вроде бы, наша.

Андреас отчаянно вертит регуляторы и нажимает чуть ли не на все кнопки сразу.

– Потерял... – разочарованно смотрит он на маленький дисплей устройства.

У Андре такая интересная мимика. Даже когда он расстроен, всё равно кажется, будто он в душе улыбается. У него простые взгляды на жизнь - «всё будет хорошо», и этим всё сказано. Андреас говорит, что этим он похож на всех своих родственников. Андре Мейонг - иммигрант из Камеруна.

Тошнота приближается ещё ближе к горлу. Я не страдаю морской болезнью, просто раненая нога даёт о себе знать, отражаясь на всём организме.

Я резко вздрагиваю и, быстро перегнувшись за край шлюпки, содрогаюсь от напора горькой жидкости выходящей наружу.

– Чёрт, Фред, на обед давали картошку?! – смеётся Андре. – А я как раз его пропустил. Люблю картошку...

Иногда кажется, что этот добродушный темнокожий парень любит всё на свете.

Я внимательно вглядываюсь в помутневшую воду. Что-то выглядывает из-под воды, прямо под нашей шлюпкой. Я внимательно присматриваюсь к непонятному предмету.

– Или я только что выблевал кейс, или я ничего не понимаю, – изрекаю я, глядя на ребят, и запускаю руку прямо в холодную морскую воду.

Теперь моя рука в воздухе. В ней чёрный чемоданчик.

– Фред, выкинь эту хрень! Вдруг там взрывчатка!.. – опасливо восклицает Андре.

– Не мели ерунды, – произносит Крис и забирает у меня чемодан. – Откуда в кейсе взяться взрывчатке?..

Он внимательно осматривает мою находку.

– Тут замок, – изрекает он. – Нужен шестизначный пароль.

– Вот ты себе и нашёл занятие на время нашей морской прогулки, – усмехается Андреас.

Кристофер молча прислоняет кейс к борту нашей шлюпки и достаёт из кобуры пистолет.

– Поаккуратней с этой штукой, – говорю я тихо. – Прошьёшь ещё нашу лодку, и пойдём ко дну...

– Не психyй, – хладнокровно произносит Крис и нажимает на курок.

Мощный грохот разносится на многие километры по морской глади. Замок разнесён в щепки.

– И всё-таки ты неисправим, – качает головой Андре, вновь взявшись за весло. За эти несколько недель он успел хорошо узнать даже Кристофера, замкнутого в общении с незнакомцами.

Раздаётся щелчок и кейс раскрывается как сундук с сокровищами.

– Чего там? – присматриваюсь я к внутренностям чемоданчика, выглядывая из-за спины Криса.

– Какие-то бумажки и папки, – без энтузиазма в голосе произносит Кристофер и теряет всякий интерес к находке.

– Дай посмотреть, – произношу я и получаю в руки мокрый гладкий кейс.

Первая же папка, оказавшаяся в моих руках, запечатана в синюю прочную обертку. Я переворачиваю её, и читаю крупными буквами надпись: «Совершенно секретно».

– Эй, погляди, тут...

Резкий треск и писк рации перeбивает меня на полуслове. Андре резко срывается с места и хватает прибор.

– Есть контакт! – триумфально подняв левую руку в воздух, восклицает он. – Это ”наша” линия.

Из рации раздаётся ещё более сильный треск и прерывающийся мужской голос.

– Кто на линии?! Есть кто на линии?.. Отзовитесь!

– На линии член экипажа военного корабля «Ле куше»! – быстро тараторит Андре.

– Назовите себя, – раздаётся голос из динамика.

– Андреас! Андреас Мейонг!

– Андреас, вы один?

– Нет! У нас тут раненый!..

– Вас понял. Назовите сектор, в котором вы находитесь.

– Сектор 16, если я не ошибаюсь, – приглядывается к дисплею навигатора Андре.

– Мы недалеко от вас. Ждите.

Треск прекращается. Андреас опускает рацию и смотрит на нас ликующим взглядом.

– Поздравляю, нам крупно повезло!

– Угу. Главное чтобы это был не японец, знающий французский язык в совершенстве, – бормочет Крис, который как всегда был пессимистичен.

Андре лишь жмёт плечами и принимается оглядываться по сторонам.

***

Буквально через три минуты стало слышно звук вертолёта, разносящийся эхом по всему многокилометровому диаметру. Через четыре минуты видно небольшое пятно в небе.

– Мы здесь! Сюда!! – кричит Андре так громко, что, кажется, его слышно и в Японии.

– Не опрокинь шлюпку, – предупреждаю я. – А то потонем, так и не дождавшись...

– Да ладно тебе, – озорно отмахивается Андре. Кажется, он искренне рад такому скорому спасению.

Вертолёт всё ближе и ближе к нам. Да, это действительно вертолёт войск ЕС. Об этом говорит флаг, патриотично нарисованный на правом борту «железной птицы». Ветер, формирующийся под широким вращающимся винтом, размывает всю воду вокруг. Сам вертолёт зависает над нами в метрах пяти.

– Сейчас я сброшу вам лестницу! – кричит кто-то сверху в громкоговоритель.

– Нет, нет, – махает руками Андре. – У нас раненый! Сбросьте трос!..

Спустя несколько секунд из «вертушки» вылетает длинный канат и зависает в полуметре от шлюпки. Андре снимает куртку и штаны.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, ничего не понимая.

– Я привяжу их к тросу, ты сядешь туда и тебя поднимут на вертолёт! – восклицает Андре.

Через минуту я уже нахожусь в воздухе над шлюпкой, держа в руках чёрный кейс. Меня медленно поднимают. Сооружение из куртки и штанов кажется очень ненадёжным. Не очень хочется упасть в воду с нескольких метров. Мне страшно, но вид Андре в одной майке и трусах веселит меня. В то же время я внутренне благодарю его за столь широкий жест.

– Давайте руку, – говорит кто-то сверху.

Я протягиваю руку, и меня втаскивают на борт вертолёта.

– Младший пилот вооружённых войск ЕС Питер Ремьер! – представляется седой мужчина в синей меховой куртке.

– Я Фредерик... Фредерик Местрес, – медленно произношу я, немного растерянно погладывая вниз.

– Да ну!? А я тогда Папа Римский! – усмехается Питер, глядя на меня.

”Неужели я так изменился за эти несколько месяцев?” – в ужасе думаю я.

– Извините, я...

– Бог ты мой!.. – поворачивается человек управляющий вертолётом, сидевший до этого ко мне спиной. – Питер! Это же и в правду Местрес!

Человек протягивает руку, приятно улыбаясь.

– Меня зовут Себастьян! – произносит он. Я жму его руку. Вертолёт немного ”виляет” и меня сносит в сторону.

– Ты лучше за управлением следи, – строго произносит Питер.

– Пити, да у меня эта пташка под жестким контролем! – довольно смеётся в ответ Себастьян. – Не бойтесь, месье Местрес, у нас всё по высшему разряду!.. Пит, бросай вниз лестницу! – обращается он к своему напарнику.

***

Спустя пару минут на борту вертолёта оказываются все пережившие бомбёжку военного корабля. Питер промывает мне рану. Кристофер молча смотрит в окно. Андре кутается в меховую куртку, полученную Себастьяном, восхищавшимся его мужеством.

– Парень, ты бы ещё догола разделся! – смеётся он. – Вот же сорвиголова!..

Я молча морщусь. Жидкий лечебный раствор прижигает мою ногу. Выяснилось, что ранение оказалось не столь серьёзным, как я предполагал. Какой-то острый осколок размером с мою ладонь угодил мне чуть выше колена, но не очень глубоко.

– Терпите, месье Местрес. Доберёмся до госпиталя - вытащим из вашей ноги эту занозу, – подбадривает главный пилот. – Вы ещё легко отделались... Да и вообще вам крупно повезло.

Себастьян на секунду замолкает, подбирая слова.

– «Ле куше» затонул пару часов назад. Мы только что оттуда. Никого в живых не осталось... Мне очень жаль...

Очевидно то, что Себастьян уверен в том, что мне есть о ком сожалеть. Нет. Все дорогие мне люди остались живы и сейчас они рядом со мной.

– А что это за кейс? – заинтересованно глядит Питер на чемоданчик, который я заботливо положил возле себя.

– Не знаю. В море подобрали... Какие-то документы.

Тогда я ещё не мог знать, что это были за документы и какую роль они могли сыграть в войне Европейского Союза и Японии...

Автор: FIRSTy 26.11.2009, 17:15

фильтр в репертуаре своем=)
Классная глава, информативно, легкочитаемо,короче - мне нра.

BULK: блин, этот фильтр... спасибо, что указал на косяк..

Автор: MyrOsLove 26.11.2009, 21:01

вау, неплохая завязка, как минимум смог заинтересовать хотя бы документами))), ну и грамотность описания на высоте

Автор: ArH@ngel 26.11.2009, 21:18

Булк герой,Булк победитель...)Вообще хорошо написанно..посмотрим что будет далее

Автор: BULK 27.11.2009, 17:07

Тогда я ещё не мог знать, что это были за документы и какую роль они могли сыграть в войне Европейского Союза и Японии...

Кейс содержал важнейшие для Европы документы: планы и карты с указанием координат всех военных баз. Попади эти бумаги в руки японцев – и весь ход войны мог пойти вспять. Впрочем, даже при таком раскладе у азиатов не было ощутимых шансов в борьбе против Европы. Эта затяжная война могла иметь лишь один исход...

Внезапно совсем рядом раздается громкий хлопок. Я холодею от ужаса – должно быть, нас заметил какой-то японский корабль. Вертолет качает; я открываю глаза, чтобы взглянуть на Криса, но все вокруг погружено в кромешную тьму.

– Крис! – кричу я, не слыша собственный голос, и ныряю в темноту. Опора уходит из-под тела, и я падаю вниз, обратно в холодный океан...

Падение завершается на удивление скоро - мысль о смерти даже не успевает промелькнуть в моей голове. Я приземляюсь на твердую поверхность, сильно, до боли в зубах, ударяясь подбородком. Что-то острое впивается в ладонь.

Когда глаза привыкают к темноте, я понимаю, что Крис с вертолетом и океаном остались в воспоминании, а я распластался на холодном полу своей палаты. Вокруг по-прежнему темно. Я подношу ладонь к глазам и вижу впившийся в кожу маленький осколок стекла. Никто не атаковал наш вертолет, просто одна из ламп взорвалась. А вслед за ней погасли остальные.

Теперь я один в холоде и темноте.

– Даже на войне мне не было так одиноко, – шепчу я в пустоту. – На войне ты ощущаешь себя по-настоящему живым. На войне ты знаешь себе цену...

Я чувствую, как к горлу подступает комок и замолкаю. Все кажется бесполезным и пустым. Надежды, воспоминания... Я лишь лабораторная крыса, забытая учеными в старой аудитории. Я собака на привязи, которой не суждено выжить во время потопа. Я просто заложник без требований выкупа, я пленник пустоты.

Выхода нет. Любой на моем месте поступил бы так же.

Я встаю у кровати на колени, отбрасываю в сторону серую комковатую подушку и нащупываю ладонью маленький неровный кусок зеркала. Одно короткое прощание, одно движение по запястью - и все кончено. Я смотрю в темную гладь стекла и говорю:

– Прости.

Человек в зеркале – совсем другой. Он будто не хочет умирать. Я говорю:

– У меня нет выбора. Это ад.

Человек в зеркале не согласен. Он всеми силами удерживает меня от суицида. Он верит, что есть и другой выход.

– Лампы взорвались, - доносится из моего рта. – Электричество вырубилось. Думай, дурак, думай!

И меня осеняет. Замок на двери… Он тоже на электричестве.

Один глубокий вздох, один толчок мягкой, обитой поролоном и войлоком поверхности – и я не верю своим глазам - я на свободе.

...Осторожно и медленно, одной рукой сжимая в руках осколок зеркала, замотанный в наволочку, другой – ощупывая пустоту впереди себя, я продвигаюсь по коридору клиники. В полной тишине, в полном сумраке, в полном одиночестве я пытаюсь повторить путь, по которому Филип выводил меня на прогулку.

Этой ночью больница кажется совершенно чужой и вымершей: из открытых дверей палат не слышно ни звука, санитары не дежурят на своем посту и даже зал для общей терапии превратился в глухую бездушную пустыню. Клиника стала похожа на заброшенную тюрьму, где повсюду чувствуется запах нависшей угрозы. Этот запах я успел вкусить сполна...

Я вспоминаю начало сороковых годов. Тогда, возвращаясь домой победителями, мы чувствовали себя по-настоящему счастливыми. Мы не знали, что той страны, за которую наши парни отдавали жизни, уже нет. И что война с Японией не стала последним аккордом в жуткой песне Европейского правительства. Та Европа, в которую мы возвращались, напоминала фашистскую Германию столетней давности. Будто история сделала издевательский кувырок назад, швырнув нам всем в лицо смачный комок грязи. Никто не знал, чего ждать в следующую секунду...

Вдруг я вздрагиваю, поскольку слышу из-за двери душевой громкий и отчетливый стон. Я замираю на месте, пытаясь унять беснующееся сердце. Стон повторяется снова, и на этот раз не остается никаких сомнений, что в душевой кому-то нужна серьезная помощь. Страх переполняет меня, подсказывая идти дальше, но осознание того, что впервые за двое суток я могу встретиться с другим живым человеком, берет верх.

Я осторожно открываю дверь и оказываюсь в пустой раздевалке. Глаза, едва привыкшие к полумраку, с трудом различают наспех открытые шкафчики, с вываленными на пол вещами и два ряда низких скамеек.

– Фред, - раздается совсем рядом, и я чуть ли не кричу.

В углу, прислонившись к стене и схватившись рукой за бок, из которого медленно вытекает темная жидкость, лежит Филип. Он смотрит перед собой и шепчет:

– Я так рад, что ты пришел ко мне.

И я чувствую, как меня бьет озноб, поскольку именно этими словами в сорок первом мать встретила меня с войны. Это была война, которая заканчивалась, в то время как открывался новый театр военных действий...

Автор: MyrOsLove 27.11.2009, 21:47

интересно, что следующая война повторилась по сути ровно через 100 лет...
хорошо написано)

Автор: мяSник 27.11.2009, 22:40

Блииииин... Чертовски мало. Но от этого лишь лучше. Мелкие косяки в ужасе круглыми глазами смотрят на большого монстра по имени "Талант". Очень правдоподобно. Очень интересно. Очень мало футбола Всё дальше и дальше))) Следующий дневник будет про таксиста, который подвёз один раз футболиста до стадиона. Шучу)))
Спасибо большое!

Автор: BULK 29.11.2009, 14:41

2041 год. 23 октября.

Это была война, которая заканчивалась, в то время как открывался новый театр военных действий. Об этом мне говорят улицы, по которым едет мой автобус. Никаких торжественных плакатов, никаких ликующих людей; словно мы не побеждали в этой войне, словно мы проиграли.

Я выхожу из автобуса. На мне военная форма. Первый шаг по тротуару родной улицы. Первый взгляд прохожего. Первый крик.

– Ублюдок! – с ненавистью кричит мне плачущая женщина.

Почему я ублюдок? Она не права. Я не ублюдок, я герой.

Женщина бросается ко мне и пытается схватить меня за шею, но люди в такой же форме, как и у меня, вовремя останавливают её. Она вырывается и выкрикивает оскорбления в мой адрес. Парень, что стоит рядом со мной, качает головой.

– Что это с ней? – спрашиваю я у него, находясь в замешательстве. – Почему она назвала меня ублюдком?

– Ты сам выбрал эту грязную работу, – отвечает парень и смачно харкает себе под ноги.

– Работу? Какую работу? Я солдат. Защищал родину в войне с Японией! – говорю я с отчаянием в голосе.

– Все вы так говорите. А сами тем временем забираете людей, – бросив мне в лицо последнюю фразу, он с презрением пускает по мне свой колючий взгляд и направляется по улице, вдоль проезжей части.

Что это за ад и почему я здесь оказался? Неужели мир так поменялся за эти пять лет?

Я оборачиваюсь и вижу, что небольшой парк неподалёку от меня поблек. Эта заброшенная аллея с посеревшими лавочками и кривые деревья с оголённой листвой удручают.

Страх постепенно рассеивает свои семена в моём сознании. Непонятная тревога. Я так долго ждал этого возвращения домой, но куда я вернулся?

Я закидываю сумку на плечо и быстрым шагом направляюсь вдоль по улице. Нет, я уже не иду. Я бегу.

Улица Гальени. Родная улица. Улица, где я вырос. В том доме с табличкой «22», живёт моя мать. Сейчас она одинока, я оставил её одну и ушёл воевать. Моей старушке уже 63 года.

Я останавливаюсь возле своего дома. Он наполовину красный, наполовину белый. Едва заметная сетка из трещин покрывает стены. Ремонт тут не делали с незапамятных времён.

Вперёд, по лестнице. Двадцать девять ударов по пятидесяти восьми ступенькам. Третий этаж. С четвёртого уже не пахнет кошками.

В моей сумке множество карманов. Один из них я не открывал ни разу за эти пять лет. Это тот маленький карман, где лежит ключ от дверей родного дома.

Еле слышный щелчок сообщает мне о том, что дверь больше не препятствие. Переживать чувство дежавю - не для меня. Сейчас же напротив - оно прямо-таки гложет.

Шаг вперёд. Чего-то не хватает. Где тёмно-синий коврик с эмблемой «ПСЖ»?

– Мама, ты дома? – кричу я в панике. В истинной панике, понимая, что даже на войне я так не паниковал. – Где ты?!

Лишь тишина отвечает мне загадочным молчанием. В коридоре темно. Не разуваясь, я с помощью двух широких шагов проворного леопарда оказываюсь напротив двери в мамину спальню. Не постучавшись, я отворяю её.

Лёгкий мигающий свет из телевизора преподносит мне очертания тела в кровати напротив. Шторы задёрнуты и в комнате душно.

– Я так рада, что ты пришел ко мне, – шепчет кто-то из полутьмы.

Не говоря ни слова, я бросаюсь к кровати и вижу, что на ней лежит моя мать. Её глаза полуоткрыты. Руки держат баночку с лекарством от сердца.

– Мама! – кричу я в панике. – Мама, что с тобой!?

Я хватаю её прохладную руку и прижимаю к себе. На глаза наворачиваются слёзы. Не таким я представлял себе первый день дома после возвращения с войны.

– Фреди, я умираю... – тихо шепчет мама. – Я умираю...

– Что ты говоришь такое?! – начинаю я плакать. – Ты не умираешь! Тебе ещё рано!!

– Ты не прав. Я уже старая...

– Я позвоню в больницу! – выпускаю я из своих рук прохладную ладонь, ту ладонь, что нуждается в тепле моей руки, ту ладонь, что холодеет с каждой минутой.

Я хватаю с журнального столика телефон и набираю цифры. Длинные гудки. Они такие длинные, что, кажется, будто они растягиваются на всю вечность, не просто сменяя друг друга, а сопровождая меня каждую секунду, что я прожил на этом свете.

Наконец к трубке подходит женщина. Ровным равнодушным голосом, она произносит:

– Клиника святого Франциска.

– Срочно пришлите машину! Улица Гальени, дом двадцать два, третий этаж!!

– Что у вас произошло? – ровный и спокойный голос вскрывает вены, наполняет глаза кровью, пропитывает меня отвращением к его обладательнице.

– Сердечный приступ! Скорее! Умоляю вас, скорее!

Я кладу трубку на рычаг. Мои руки трясутся так, будто меня только что вытащили из Японского моря.

– Мама, почему ты лежишь одна? – спрашиваю я тихо, срывающимся голосом. – Где наша соседка сверху? Где Кларисса?!

– Кошатница Кларисса? – улыбается мать через силу. – Её увезли... Обратно в Аргентину.

– Ну и чёрт с ней, – почему-то я даже немного доволен; наша соседка мне никогда не нравилась, а её кошки бесили меня ещё больше.

– Нельзя так о людях... – пытается приподняться в кровати мать, но у неё ничего не выходит.

– Мама, лежи, не вставай... – присаживаюсь я на кровать. – Сейчас приедут врачи. Всё будет хорошо.

– Не будет, Фреди. Ты должен выслушать меня...

Старушке очень тяжело говорить, но она так старается. Каждое слово, произнесённое ею, каждый звук, произнесённый с придыханием, пытка для её сердца.

– Не волнуйся, я... – пытаюсь я усмирить свою мать, но та не умолкает.

– Не перeбивай меня!.. – восклицает она, держась рукой за сердце. – Выслушай то, что я хочу тебе сказать... Наша страна сильно изменилась с тех пор, как ты отсюда уехал. Возможно, здесь так же небезопасно, как и на войне.

– О чём ты говоришь!? В Японии...

– В Японии ты герой, здесь ты враг народа, – говорит загадками мама. – Клариссу забрали, и тебя заберут!.. А я сама и так уже помираю...

– Мама ты не умрёшь, – будто уговариваю я её, в тоже время не понимая, какая у меня может быть связь с Клариссой. – Не переживай, никуда меня больше не заберут.

– Фреди, ты не понимаешь. Я не говорила тебе раньше, но теперь ты имеешь право знать...

Из коридора раздаются два сильных удара по двери. Я подскакиваю на месте, мама замолкает.

– Это «Скорая помощь»!.. Наконец-то!.. – вскакиваю я с кровати и устремляюсь к двери, под тихий шёпот матери, которая повторяла: «Фреди, подожди... Ты должен знать...»


2041 год. 30 октября.

Я сижу в мягком кресле. Оно, обитое чёрным кожаным материалом, представляет из себя особо удобную вещь.

Торжественные красные занавески спускаются с потолка, почти до самого пола. Светлые обои, в которые одето это помещение, излучают тепло и уют.

В этой большой комнате я насчитал ровно пятнадцать стульев. Семь из них занято.

Красный ковёр, с замысловатыми золотыми узорами, расстилается по всему полу, как трава на небольшом лугу. По этому ”лугу” важно расхаживает человек. Его зовут генерал Герберт Краммер. Но лишь некоторые из нас имеют привилегию обращаться к нему не иначе как дядя Крам. В их числе я и Кристофер, что сидит справа от меня.

– Я не понимаю, почему так долго? – шепчу я другу на ухо.

– Терпение. Президент страны очень занятое лицо.

Спустя неделю после вывода войск из Японии и моего прибытия домой, нас пригласили на приём к президенту Европейского Союза Франсуа Берсону. На этом приёме нам будут вручены почётные ордена высшей степени за заслуги перед родиной.

Помимо генерала, здесь нас семь человек. Пятеро из них - высшие военные чины, люди с широкими погонами. Двое из нас - обыкновенные матросы, проявившие особые волевые качества, по счастливой случайности завладевшие документами государственной важности - это мы с Крисом. Не хватает лишь одного человека. Нашего товарища - Андре Мейонга.

– Где Андре? Он задерживается? – спрашиваю я тихо у Кристофера.

– Откуда я знаю? Я не видел его с момента нашей высадки в Париже, так же как и ты...

Нас высадили в местном аэропорту. Счастливых людей, довольных возвращением на родину. Мы радовались победе над Японией. Оказалось, что в радости своей мы оказались почти одиноки. Война со «страной восходящего солнца» оказалась лишь мимолётной заварушкой, по сравнению с далеко идущими планами президента новой мировой державы.

Мы с Крисом проводили Андре на автобус, идущий в Тулузу, город в котором наш друг жил до войны. С тех пор мы не видели Андреаса.

Большие дубовые двери в центре комнаты резко распахиваются. Я поднимаю голову. В комнату входит несколько человек в деловых костюмах. Все мы встаём со своих мест.

– О, месьё Берсон!.. – радостно всплеснул руками дядя Крам, – Я рад вас видеть!

Никогда прежде не видел нашего президента ”живьём”. Он очень не похож на того человека, которого я видел пять-шесть лет назад в телевизионном ящике. Постаревший мужчина, волосы которого немного поседели, предстаёт перед нами сейчас. Выражение его лица измотанное, но уверенное. Он без капли восторга приветствует нашего генерала.

– Здравствуйте, месье Краммер.

Он протягивает руку нашему командиру и тот бодро трясёт её.

– Ну. Показывай мне наших героев, – без тени улыбки произносит Берсон, величественно взглянув на нас сверху вниз. Президент ЕС - довольно высокий человек, почти под два метра ростом.

– Вот они, – распростёр руку в нашу сторону генерал Краммер.

Месье Берсон подходит к одному из наших людей и начинает что-то медленно говорить. Пожав его руку, Франсуа Берсон приближается ко второму. Я слышу лишь прощальную фразу.

– Сегодня на праздничном ужине вам будет вручен орден доблести высшей степени. Удачи, майор Сантини, – говорит Берсон и обменивается рукопожатием с майором.

Теперь настал мой черёд. Франсуа Берсон вплотную приближается ко мне. Запах его парфюма так резко бьёт в нос, что мне хочется чихнуть, но я сдерживаюсь.

– А это, я так понимаю, наш герой-матрос Фредерик Местрес? – скользит по лицу главы государства тонкая ухмылка.

– Так точно, – стараюсь я выглядеть как можно более официально, хотя и очень хочется беспардонно ответить что-то вроде ”ну типа это как бы я”.

– Я видел твой матч со сборной Англии. Ловко ты положил мяч за шиворот их вратарю, – его лицо снова изображает ухмылку; на этот раз она была несколько завистливой, как мне показалось.

– Да, месье Берсон. Это был мой последний матч в составе сборной страны.

– Не сомневаюсь, – бормочет Берсон, на секунду замявшись. – Примите мои соболезнования по поводу смерти вашей матери. Не сомневаюсь, она была отличной женщиной.

– Спасибо, – только и могу я выдавить из себя.

Моя мать умерла ровно неделю назад, по дороге в клинику святого Франциска.

– Сегодня на праздничном ужине вам будет вручен орден доблести высшей степени. Удачи, месье Местрес, – как-то отстранённо произносит Берсон и протягивает мне свою руку, а я пожимаю её.

Это странно, но мне кажется, что я держу не человеческую руку, а сухую палку. Будто рука этого человека мёртва. Будто сам человек мёртв внутри.

Один из телохранителей, до этого стоявших за его спиной, что-то проговорил Берсону на ухо и тот, извинившись, направился к выходу.

– Через десять минут жду вас всех в главном зале, – бросает он нам через плечо напоследок.

– Всенепременно мы придём! – восклицает генерал Краммер.

Переглянувшись с Крисом, я срываюсь с места, как только двери за президентом закрываются. Подлетая к дяде Краму, я спрашиваю.

– А где Андреас Мейонг? Почему его нет?

– Сынок, его не пригласили, – отводит глаза генерал Краммер.

– Как не пригласили? – читается на моём лице неподдельное удивление. – Он всё это время был вместе со мной! Он спас мою жизнь! Почему меня награждают, а его нет?!

– Видишь ли, Фред. Он не смог прийти... Андре отправился на родину. В Камерун...

Я ничего не могу понять. Все слова закончились, я просто молчу. Великолепно помню, что Андреас говорил мне, что ни за что не вернётся в Камерун, что теперь Франция - его родной дом. Это какая-то бессмыслица... Я не понимаю, что происходит...

Автор: MyrOsLove 29.11.2009, 19:15

Хорошо постороена композиция повести - как раз после завязки наступает момент кульминации, видно что авторы проработали сюжет (надеюсь, я прав))

Автор: ArH@ngel 1.12.2009, 0:20

Чувствую не будет больше Андре..не знаю почему...странно он пропадает..а Франция что ли занялась чистотой нации?Аля фрицы?

BULK: потом узнаешь всё ^^

Автор: Eretik 1.12.2009, 13:20

Очевидно идет работа по этнической чистке населения. Всех цветных отсылают домой.
По произведению могу сказать,что просто наслаждаюсь прочитанным. Что любопытно, каждая новая глава вызывает ассоциации с каким то произведением или игрой. Последняя глава заставила вспомнить Ремарка прочитанного много лет назад. Авторам респект за их труд.

Автор: BULK 2.12.2009, 20:37

Я не понимал, что происходит...

После того, как мать умерла, я несколько дней не мог прийти в себя. Бродил по городу, как оживший мертвец, ничего вокруг не замечая, или просто лежал дома на диване, уставившись в потолок. Выключил телефон, запер дверь, оградился от всех друзей. Даже Крис в те дни оказался персоной нон грата.

Мать была для меня не просто очень близким человеком. Она словно символизировала спокойствие и безмятежность былых времен. Вместе с матерью ушла надежда на то, что все будет как прежде.

Я стою в темноте и смотрю, как толстяк Филип истекает кровью. Тот самый Филип, что возился со мной все эти десять лет.

– Фред, – шепчет он, тяжело дыша. – Подойди ко мне.

Я повинуюсь, сажусь перед толстяком на колени и внимательно вглядываюсь в широкое лицо. В темноте его черты кажутся абсолютно обычными: не видно ни следа от мУки или боли, разве что на щеках сверкают две полоски слез.

Филип протягивает руку, хватая меня за плечо, и говорит:

– Умоляю тебя, не молчи.

Я пытаюсь совладать со своим страхом, который напрочь лишил меня дара речи.

– Привет, – говорю я, наконец, и добавляю первое, что приходит в голову. – Как ты?

Филип тихо смеется.

– Кажись, я умираю, старик. А ты как?

Я сокрушенно молчу. Похоже, судьба решила в циничном стиле забрать у меня еще одного близкого человека...

Спустя неделю после смерти матери я потерял Андре. Его, как и тысячи тысяч других «иммигрантов», насильно выселили из Франции. Причем под категорию «иммигрантов» попадали все граждане, не имевшие исконно европейского происхождения. Поэтому наша соседка сверху переехала в Аргентину, Андре, спасший мне на войне жизнь, вернулся в Камерун, и еще десятки друзей и знакомых в мгновение ока оказались за чертой Европы. Подобные депортации происходили по всей территории Европейского государства. К тем, кто не подчинялся приказам властей, применялась сила. Дело доходило и до убийств. На всем континенте творился настоящий хаос...

«Гостям Европы пора возвращаться домой» - таким был лозунг нашего правительства. Через полгода жестоких реформ города опустели. Простым людям было непривычно и даже стыдно смотреть друг другу в глаза: каждый из них потерял в то время хотя бы одного близкого человека, но никто не осмеливался перечить закону – настолько беспощадной была диктатура власти.

Многие надеялись, что в глобальные планы правительства вмешаются другие страны. Но Россия вела себя на удивление пассивно, стараясь выйти из кризиса собственным путем; США и Китай еще не успели оклематься после ядерной войны, а остальным государствам не хватало смелости пойти против столь мощного оппонента. И только ряд стран Южной Америки во главе с Венесуэлой и Бразилией не скрывали своего презрения к политике Европы. Однако президент Берсон был уверен, что, не имея должного военного потенциала, «южане» не смогут обратить свои агрессивные настроения в конкретную угрозу. И он был прав. Единственное, на что были способны «смуглые», как их прозвали у нас, так это организация нескольких терактов, в ходе которых, помимо политиков, погибло немало ни в чем не повинных людей. В результате все жители Южной Америки были признаны главными врагами Европейского государства.

– Фред! – слышу я голос Филипа и вновь оказываюсь на промерзлом полу раздевалки. – Мне холодно.

Эта фраза выводит меня из ступора. Я бросаюсь обратно в коридор и через минуту возвращаюсь с подушкой и тремя тонкими одеялами.

– Что здесь случилось? Кто тебя ранил? – спрашиваю я, торопливо пеленая санитара.

– А Бог его знает, - отвечает Филипп. – Ворвались в клинику, устроили разбой. Вооружены до зубов. Повыпускали всех пациентов, выгнали персонал.

– Зачем?

– Да Бог их знает, - устало повторяет он. – Похоже, просто так.

– А полиция?

Толстяк Филип смеется. Он с трудом поднимает ко мне глаза и говорит:

– Нет никакой полиции, Фред, – и, прижимая одеяло к своей ране, он грустно добавляет. – Теперь никого нет.

Страх внутри меня заставляет не верить.

– О чем ты говоришь?

– Люди долгое время пытались сбежать от диктатуры, – ухмыляется санитар. – А в итоге оказались в лапах анархии. Отныне все сами за себя. И ты теперь тоже.

Я вскакиваю на ноги.

– Это неважно. Надо найти врача. Мы выберемся, твоя жена волнуется...

Его снова разбирает мелкий холодный смех.

– Она умерла, Фред. И я умру. Рана слишком серьезная, я знаю. Тебе надо уходить.

Я стою посреди темной раздевалки, стараясь не упасть в обморок от голода и ужаса. Если Филип не бредит, то... я свободен. Но нужна ли мне свобода в мире, где само это слово потеряло цену...

– Я никуда не пойду, – говорю я, присаживаясь на скамейку. – Ты не должен умирать в одиночестве.

Толстяк Филип плачет. Он мямлет что-то про мое доброе сердце и про времена, когда мы могли быть друзьями. Я сам едва удерживаюсь от слез. Он говорит:

– Ты ведь был известной личностью, Фред? Расскажи мне что-нибудь. Какую-нибудь историю из твоей жизни. Тогда мне будет легче уснуть.

Я проглатываю комок, подступивший к горлу, и киваю.

– Я расскажу тебе про то как я стал тренером. Это произошло восемнадцать лет назад... Я сидел в просторной комнате…

Автор: MyrOsLove 2.12.2009, 23:14

Неужели это конец? (всмысле Первой части?)
хорошая историю, самая проработанная из всех творений Булка, хоть тут он не один вроед как писал)
Ну если будет дальше, то гуд)

Автор: BULK 2.12.2009, 23:16

MyrOsLove, не, ну чего сразу конец-то? ((
Ещё даже до середины истории не добрались, а Миро в очередной раз видит у истории конец ^^

Автор: MyrOsLove 2.12.2009, 23:17

я уже мессагу редактировал) я имел в виду "Часть Первую"

а когда я его видел раньше О_о?

BULK: http://forum.fifam.ru/index.php?s=&showtopic=9924&view=findpost&p=196651 ^^

да там почти все так подумали

Автор: BULK 4.12.2009, 20:32

2042 год. 16 января.

Я сидел в просторной комнате и ждал когда же, наконец, меня позовут. Ожидание несколько затянулось.

Молодая секретарша разбирает бумаги на своём столе. Она что-то суетливо раскладывает в необходимом ей порядке. Я молча наблюдаю за ней. Мои руки сжимают помятый конверт.

Вчера вечером почтальон принёс мне заказное письмо. Уточнив моё имя, он попросил расписаться в какой-то толстой тетради и ушёл, оставив меня наедине с конвертом. На нём в графе адресант значилось имя «Клод Марво».

На позолоченной табличке, прикреплённой к двери у которой я сижу, имя идентично имени с конверта. Разница лишь в том, что на двери под фамилией моего бывшего тренера написано «Президент Футбольного Клуба «Пари Сен-Жермен».

В своём письме месье Марво выражал искреннюю радость по поводу того, что я благополучно прибыл на родину. Он настоятельно просил меня как можно скорее посетить его офис, адрес которого я помнил наизусть.

– Месье Местрес, – разгоняет тишину голос молоденькой девушки. – Вас готовы принять.

Я поднимаюсь из уже нагретого мною кресла и направляюсь к двери с позолоченной табличкой. Каждый шаг к цели заставляет моё сердце биться всё быстрее, наполняя его невнятным волнением.

Предварительно постучав по деревянной плоскости двери, я поворачиваю стальную ручку, которая дарит моей руке какую-то особую теплоту. Я захожу в кабинет. Передо мной, за большим столом, восседает Клод. Сразу видно как он постарел. Его виски обрамляют белоснежные пятна.

– Хорошо вы тут устроились, – тихо произношу я.

Марво заприметив моё появление, расплывается в улыбке. Он поднимается из своего кожаного ”трона”, в его глазах играют маленькие лучики радости.

– Фред! Как мы давно не виделись!..

Его голос тоже постарел. В нём слышатся хриплые нотки. В нём слышится некая мудрость.

Я, ничего не отвечая, прохожу вглубь комнаты. Месье Марво, не сдерживая эмоций, подходит ко мне и заключает в свои объятия. Я чувствую себя неловко. Наконец он отпускает меня.

– Ты знаешь, а я ведь грешным делом подумал, что ты откажешься посетить меня... – он озорно смотрит на меня, указывая на кресло.

Я присаживаюсь в него, а Марво устраивается в свой кожаный ”трон”, что напротив меня. Нас разделяет до блеска отлакированный стол.

– Да что вы, как я мог не навестить вас... – наконец выдавливаю из себя вежливые слова.

Марво наклоняет голову на бок, внимательно оглядывая меня.

– А ты почти не изменился...

Я мысленно представляю своё похудевшее тело, синяки под глазами и помятый костюм.

– Вы тоже, – в ответ лукавлю я.

– Ох, я-то... – почему-то оглядывает свой кабинет Марво; видимо эта комната для него приоритетнее его внешности. – Нет, Фреди, тут многое изменилось. В том числе и моя жизнь. Ты, наверное, видел, что теперь написано на двери моего кабинета?

Я молча киваю, выражая этим кивком почтение заслугам моего бывшего тренера.

– В 36-м году все спортивные соревнования прекратились в силу обстоятельств... Но сейчас все те люди, что по прежнему живут спортом, получили новый шанс, опять же в силу сложившейся ситуации. Ты знаешь, что права на «ПСЖ» достались мне за смешные четыреста тысяч евро?

Это риторический вопрос, откуда я могу знать. Но, тем не менее, я отрицательно качаю головой.

– Ты, надеюсь, понимаешь, что пригласил я тебя сюда не просто так... – постепенно клонит ближе к делу месье Марво.

На это я и надеялся, идя сюда. Я хочу вернуться к прежней жизни. Я хочу вернуться в футбол.

– Я набираю новую команду...

– Но я не могу играть, – перeбиваю я. – Моя нога, она...

– Я и не рассчитывал на тебя как на футболиста, – улыбается мой собеседник. – Я рассчитывал на тебя как на члена нашего нового тренерского штаба.

Именно этого я и ожидал. У меня будет шанс попробовать себя в роли тренера.

– У нас в тренерском штабе имеется вакантное место на должность одного из помощников...

– Простите, что? – переспрашиваю я в надежде на то, что я неправильно понял Клода.

– Я предлагаю тебе место помощника главного тренера клуба. Ты будешь работать под начальством Алекса Стильса. Ты его помнишь?

– Как я могу его забыть?.. Он был моим наставником на последнем Чемпионате Европы в Испании... – бормочу я невнятно себе под нос.

– Ну, вот и отлично!.. – потирает руки Марво. – Значит, ты согласен?..

Я беру паузу в несколько секунд. Быть лишь помощником - не самая радужная перспектива, но желание вернуться в волшебный мир футбола, кажется, превозмогает моё недовольство не самой престижной должностью.

– Фред, ты же не рассчитывал всерьёз на то, что я тебя сразу возьму главным тренером? – вкрадчиво вглядывается в мои глаза Марво. – У тебя нет должного опыта... Ты не обучался этому.

– Я понимаю, – соглашаюсь я с доводами. – Но у меня будут какие-либо шансы на повышение в будущем?

– О да, Фред! Конечно, будут! – расплывается удовлетворение по лицу Марво; он понимает, что я уже согласен на его предложение. – Ты будешь проходить специальные курсы, получишь лицензию и, при первой же возможности, получишь свой шанс!..

Такие доводы не оставляют мне никакого выбора. Учитывая то, что я помню, Марво – человек слова.

– Тогда я согласен, – ничего мне не остаётся, кроме как кивнуть.

– Отлично!.. Тогда давай сейчас же и подпишем твой первый контракт в качестве тренера.

Месье Марво лезет в один из ящиков своего отлакированного до блеска стола. Оттуда он извлекает несколько скреплённых вместе листов и кладёт передо мной.

– Зарплата не слишком большая, – сразу уточняет мой без пяти минут босс. – Сам понимаешь, денег у нас почти нет...

Не без тени сомнения от этих слов, я боковым зрением смотрю на дорогущий шкаф с трофеями клуба. Решив не придавать этому такого значения, я просто медленно просматриваю текст, видимо набросанный на скорую руку той самой молоденькой секретаршей; во всём этом юридическом документе проглядываются редкие пунктуационные ошибки.

– В основном жить будем лишь на деньги, выделенные нашей Федерацией Футбола. Сейчас вся структура находится лишь на стадии становления... Так сказать, поднимаем наш старый добрый футбол из руин прошлого, которые образовались с началом войны.

– Дай Бог, чтобы всё получилось... – с надеждой в голосе произношу я и, проштудировав последний лист, беру ручку, оставляя на бумаге именную закорючку.


2044 год. 24 мая.

«Лион» по-прежнему жмёт нас к воротам. Наш кипер Сардинья, с помощью мощного удара кулаками, вновь удачно выбивает из своей вратарской очередную подачу.

Я сдавливаемый напряжением, по-прежнему с силой сжимаю кулаки. Сидя смирно на своём месте вот уже почти восемьдесят минут, я пассивно наблюдаю за игрой своей команды.

– Фред, надо что-то менять, – шепчет на ухо Кристофер, что сидит рядом со мной.

Он прав. Вот уже почти четверть часа мы лишь отбиваемся, хотя нам нужно атаковать и забивать решающий мяч.

– Фред, у тебя ещё две замены... – как назойливая муха жужжит Крис мне на ухо.

Крис знает, что рано или поздно я сломаюсь и сделаю так, как велит мне он. Ведь именно для этого он сидит здесь рядом со мной. Он мой помощник. Я главный тренер столичного «ПСЖ».

– Кларенс и Гранден отрезаны. Они стоят без дела в центральном круге... – продолжает шептать мне на ухо приятель.

Алекс Стильс полтора месяца назад ушёл в отставку. «ПСЖ» потерял последние шансы на чемпионский титул, застряв на 5-й строке в таблице. Руководство клуба в срочном порядке обеспечило меня новой должностью, вручив мне ”в нагрузку” скользкое сочетание из двух букв: «и.о.».

– Тебе нужно выпускать Сарандана, – подсказывает Кристофер. – Желательно вместо одного из защитников. Сыграй ва-банк, Фред! По-другому никак.

Да, англичанин был бы кстати. В прошлом туре он выдал две голевые передачи. Сегодня хватит и одной. Чтобы закрепить за собой вторую строку в таблице, нам нужно свести этот матч к ничьей. А вот «Лиону» нужна победа, чтобы обогнать нас.

– Сарандан! – кричу я нашему ”джокеру”. – Бегом разминаться!..

Я всегда слушал Криса. С самого детства он заменяет мне голову, ну или, по крайней мере, вкладывает рассудок в мой пустой череп, в те моменты, когда я уже не вижу решений. Именно с помощью него я и выиграл те пять из семи матчей, за то время, что нахожусь у руля команды.

«Лион» по-прежнему жмёт нас к воротам. Вот-вот мяч затрепыхается в сетке за спиной Сардиньи. Нам же достаточно одного мяча в противоположных воротах для сохранения второй строки в таблице. Сейчас счёт 1:2. Трибуны «Парк-де-Пренс» недовольно посвистывают. Тринадцать тысяч болельщиков - это аншлаг по нынешним меркам.

– Вместо третьего номера Стефана Клавье на поле появляется номер двадцать Маркус Сарандан, – объявляет в динамик диктор стадиона и трибуны одобрительно аплодируют.

Англичанин занимает позицию в центре поля. Он почти сразу же получает мяч. Но не спешит с ним расставаться. Он даёт возможность партнерам, наконец, выйти со своей половины поля.

– Умно... – тихо произношу я себе под нос.

– А ты думал? – весело пихает меня в плечо Крис. – Сейчас мы поставим этих лионских выскочек на место.

Я никогда не сомневался в словах Кристофера. Именно он после первого поражения «ПСЖ» устроил мне длительную консультацию, разоблачающую наши минусы. Именно его советы дали мне возможность вырвать первые три очка, на новой для себя должности. И именно он стал моим главным помощником на следующем матче чемпионата.

На табло горят цифры 8 и 3. Это означает, что до серебряных медалей гостям осталось ровно 7 минут. И ровно столько же минут отделяют нас от неудовлетворительного третьего места.

Мяч переходит на левый фланг атаки нашей команды. «Парижане» намерены устроить навал у ворот «Лиона», который буквально ещё пару минут назад контролировал ход встречи. Я понимаю, что моя роль в этой заслуге ничтожна, но именно свежий игрок дал основной толчок для перелома хода встречи.

Свисток главного арбитра разрезает шум трибун, словно нож, и заставляет болельщиков подскочить со своих мест. Судья назначает опасный свободный удар слева от штрафной площади гостей.

К мячу подходит только что появившийся на поле Сарандан, и никто из сокомандников ему не препятствует. Вместо стандартного высокого заброса следует резкий прострел в штрафную площадь. В частоколе ног лучшую реакцию проявляет один из игроков чужой команды. Но мяч всё равно застревает в сетке ворот гостей. Автогол. Трибуны взрываются мощным рёвом. Я уверен, что это ликование слышно даже за несколько кварталов от стадиона.

Моя прохладная улыбка удивляет ликующих коллег. Наверное, только я понимаю, что впереди ещё нервная пятиминутка. Ну и естественно Крис тоже думает, как и я. Он хладнокровен, подражая мне. Или я подражаю ему. Сейчас это неважно.

– Замени его, – говорит он уверенно.

– Что? – мгновенно реагирую я. – Кого? Сарандана?

– Да.

– Зачем?! – нет границ моему удивлению.

– Нам нужно удержать счёт. Сарандан слишком заряжен на атаку.

– Я надеюсь, ты понимаешь, что мне советуешь...

Какими бы глупыми не были требования приятеля, я всегда их выполню. Ему я доверяю как себе. Я подзываю Рикмана, протягивая ему записку. Защитник уходит вместе с ней к резервному арбитру.

Спустя минуту диктор объявляет о замене Сарандана на Рикмана. Трибуны отзываются гулом недопонимания. Но, тем не менее, аплодируют герою матча, успевшему отличиться за такой короткий отрывок времени.

– Тренер! – подбегает ко мне Сарандан. – Почему вы меня заменили?!

– Маркус, ты знаешь, что ты великолепный созидатель?

– Спасибо, конечно знаю.

– Так вот сейчас нам это не нужно.

Сарандан смотрит на меня с сомнением в глазах. Но, кажется, доверие к более опытному человеку пересиливает его и он, легонько кивнув головой, садится на скамью запасных.

***

В раздевалке творится самый настоящий праздник. Игроки обливают друг друга из бутылок с шампанским. Досталось и мне. Все мы искренне радуемся серебряным медалям чемпионата.

Буквально три минуты назад в раздевалку заглянул Клод Марво, поздравил нас с достойным результатом, и торжественно сообщил нам о том, что приставку «и.о.» он у меня ”забирает”, а завтра ждёт у себя в кабинете с целью обсуждения условий нового контракта.

– Ребята! – пытаюсь я унять беснующихся футболистов. – Прекратите уже, наконец!..

В ответ мне раздаётся лишь дружный задорный хохот. Но, тем не менее, вскоре все успокаиваются и обращают свои взоры на меня. Всё-таки этот небольшой отрезок времени в полтора месяца, я успел привить команде так ценные для меня качества, как дисциплина и порядок.

– Я хочу вас всех поблагодарить, – начинаю я речь, которая в идеале должна символизировать нечто торжественное. – Я хочу поблагодарить всех и каждого. Все вы сделали вклад в этот наш с вами большой успех. Да, второе место - это действительно большой успех для нас. Именно поэтому в новом сезоне я буду ждать от вас ещё большей отдачи, как на поле, так и за его пределами. А сейчас же я предлагаю вам начать отмечать ваш заслуженный отпуск начинающийся уже сейчас!

Последнюю фразу я выкрикиваю с особым задором. Все игроки, правильно поняв моё приподнятое настроение, буквально набрасываются на меня и начинают уже во второй раз за сегодняшний вечер подбрасывать в воздух.

Мысленно я благодарю архитекторов, строивших «Парк-де-Пренс», за высокие потолки в раздевалках.

***

Я молча смотрю в темноту. Я тихо радуюсь за себя. Темнота радуется вместе со мной, кидая мне невидимые улыбки.

Я сижу в одном из кресел в нашей раздевалке. Свет выключен, все уже давно ушли. Я просто хочу остаться в этом месте, где всё ещё ощущается атмосфера победы.

По белому кафелю раздевалки внезапно пробегает полоска света. Я поднимаю голову. В дверях стоит Крис.

– Всё ещё сидишь здесь?

Я отвечаю утвердительным молчанием.

– Может быть, пойдёшь домой? – спрашивает Кристофер.

– В моей квартире так же пусто, как и в этой раздевалке... – отвечаю я. – Я не вижу разницы в том, где мне находиться: тут или там.

– Может быть тебе завести девушку? Или домашнее животное? – волнуется друг.

– Нет. И от тех и от других слишком много дерьма. В смысле, проблем... – выдавливаю я из себя улыбку.

Я окружаю себя этим одиночеством, просто потому, что у меня больше нет сил терять близких мне людей.

Холод кафеля чувствуется даже через ботинки. Я так же холоден, как и он...

Автор: мяSник 4.12.2009, 23:36

Ну вот, футбол всё испортил
Честно говоря, меньше нравится из-за неточностей в рассказе. Андре жил в Тулузе, а выгнали его из Парижа. Вручили герою "орден доблести высшей степени"... и трогательная мамина фраза "я помираю..."

Выравнивается положение лишь за счёт мастерства АВТОРА.

Автор: BULK 4.12.2009, 23:56

Просто всё началось всё с Парижа и покатилось по другим городам. Герой видит лишь то что происходит в Париже, поэтому о нём и говорит.


И что?


И что?

P.S. Очень не люблю когда Мясник читает жопой.

Автор: мяSник 5.12.2009, 0:31

хах, а ты привык к тому, что гавры читают и пишут "гениально, прекрасно!"?

про париж - ты ерунду сказал. про орден, бог с ним. мало л ичто за 30 лет поменялось. но про маму - такая сентиментальная сцена, трогательная. и тут "я помираю". круче было бы только "я подыхаю".

Автор: BULK 5.12.2009, 0:41

А ещё не люблю когда Мясник в анти-под себе ставит "гавров". Типа он такой великолепный и бла-бла.. ^^
Под словосочетанием "читать жопой" я имею ввиду Вашу великолепную способность из соринки в глазу делать бревно.
А когда идёт чтение теми местами, которые для этого и предназначены, всякий левый бред не всплывает. Хотя чего там, мы все уже привыкли...


Ну если ТЫ так решил, наверное так всё и есть (


Перестань читать жопой... Во-первых, наверное только у тебя в голове прозвучало жаргонное "помираю", в рассказе чёрным по белому значится "умираю". А во-вторых, ничего криминального в этой фразе не вижу. Человек сообщает что он умирает. Мой дедушка второй год подряд сообщает мне что он умирает. Он конечно преувеличивает, потому что хоть он и стар, тем не менее он выглядит ещё довольно неплохо. А вот старушка, находящаяся в положении матери героя, проговорившая эту фразу никакого недоумения у меня не вызывает.
Как всегда сделал из мухи слона.

Автор: мяSник 5.12.2009, 0:51

Заметь, я ни слова не сказал в твой адрес. Зато ты по привычке сразу начал меня крыть и оскормлять... Эх...

BULK: ты сам себя оскормляешь, когда корчишь из себя этого самого "великого претензиатора".

Автор: BULK 6.12.2009, 11:43

Холод кафеля чувствуется даже через ботинки. Я так же холоден, как и он...

– Та ничья принесла нам место в Лиге Чемпионов, – продолжаю я. – Конечно, это была уже другая Лига – ослабленная кризисом и лишенная былого блеска... Многие гранды после войны так и не смогли выйти на свой уровень, а некоторые из них: «Челси», «Валенсия», «Интер» и другие - объявили себя банкротами и полностью исчезли с карты мирового футбола. Но все равно попадание в столь престижный турнир открыло передо мной дверь в хоть и короткую, но очень яркую тренерскую карьеру. А ты, наверное, в то время болел за «Олимпик»?

Филип не отвечает. Исчезло в тишине его суетливое неровное дыхание; перестала биться в судороге выпирающая из-под одеяла ступня. Это случилось... Мне сложно сказать, когда. Может, уже пять или десять минут я вновь общаюсь со стенами. Со шкафчиками, скамьями, кафелем, но только не с ним. Толстяка Филипа больше нет...

Впервые за несколько часов меня накрывает тяжелый приступ лающего кашля. Когда спустя полминуты он прекращается, мои глаза полны слез.

– Прощай, мой друг, – шепчу я, накрывая толстяка с головой тонким, испачканным кровью одеялом. – Привет жене.

Вот и все. Я снова один. Но, по крайней мере, теперь у меня есть шанс впервые за десять лет выбраться из стен больницы и увидеть воочию, что случилось с этим миром. Возможно, все не так плохо, как кажется.

В третьем обысканном мною ящике раздевалки обнаруживается запасной комплект одежды. Штаны легко налезают на исхудавшее тело, свитер топорщится, повисая мешком. В другом шкафчике я нахожу обувь. Серую лёгкую куртку. Трудно поверить – десять лет не носил нормальной человеческой одежды.

Остановившись у двери раздевалки, я бросаю прощальный взгляд на Филипа. Тот, кто убил его, может все еще находится в клинике. А значит, нужно немедля выбраться на волю.

После темной холодной раздевалки коридор кажется вполне уютным для нахождения местом. Стараясь не шуметь, я крадусь мимо палат к переходу в служебный корпус. Отлично помню, как десять лет назад меня вели по тому переходу в обратном направлении. Помню, как кричал и сопротивлялся, не веря в то, что происходит. Помню, как зашкаливали эмоции: возмущение вперемешку с паникой. Сейчас, когда я как никогда близок к побегу, внутри меня только тревога. И пустота.

Я утыкаюсь в закрытые створки «мертвого» лифта и оглядываюсь – рядом должна быть лестница. Вокруг десятки дверей: туалет, комната отдыха, личные кабинеты, кухня...

Внезапно я понимаю, что почти двое суток ничего не ел. Живот тут же скручивает неприятная боль, и я, наплевав на желание в кратчайшие сроки покинуть больницу, захожу в просторное помещение кухни. В нос сразу бьет тухлый запах с плиты, но даже он кружит мне голову; я открываю залитые водой холодильники и сую в рот все, что съедобно на вид: ветчину, сыр, овощи... На какой-то момент я теряю рассудок и превращаюсь в обычную голодную свинью. И несмотря на легкий приступ тошноты и головокружения, я чувствую себя сейчас вполне счастливым...

– На колени!

От ужаса я подпрыгиваю на месте. Огромный ломоть мяса застревает в горле.

– На колени, я сказал! – слышится из-за спины, и я чувствую, как что-то твердое упирается меж лопаток.

Выполнив приказ, я пытаюсь протолкнуть кусок мяса дальше по пищеводу, но тот лишь крепче застревает в горле.

– Что там у тебя? – это уже другой голос, из коридора.

– Огромная крыса. Иди – посмотри.

Я не могу дышать. Да пролазий ты, черт тебя подери!

– Ого, – снова второй голос, на этот раз совсем рядом. – Кто такой?

– Понятия не имею, обчищал холодильник. Бродяга, должно быть. Эй, как тебя зовут?

Я совершаю очередное глотательное движение и шепчу:

– Крис.

Я не хочу, чтобы меня узнали. В ответ доносится голос первого:

– Что ты здесь забыл, Крис?

В глазах темнеет. Сложно дышать. Я не могу ответить.

– Сэм, с ним что-то не так, – второй заходит сбоку и наклоняется ко мне. – Он, похоже, задыхается.

Я киваю и выдавливаю:

– Воды!

Второй смеется и протягивает мне стеклянную бутылку с мутной жидкостью. Я делаю большой глоток – алкоголь, обжигая горло, проталкивает пищу, и я с облегчением дышу.

– Не благодари, – хохочет второй, возвращая себе бутылку.

– Ты хоть кто по национальности? – спрашивает Сэм.

– Француз, – с готовностью отвечаю я. – Чистокровный француз.

– Гордишься этим, да? – рявкает в ухо второй, и я понимаю, что дал неверный ответ.

Что-то твердое по-прежнему упирается в спину.

– Не кипятись, Жан. Он же не выбирал себе родителей.

– Ты сам слышал, что он сказал про свою «чистую кровь». Он явно из “этих”, – Жан хватает меня за запястья и заводит руки за голову. Я покорно подчиняюсь.

– Обыщи его, – произносит он.

Сэм ощупывает ворованную одежду и спустя несколько секунд находит в куртке пластиковое удостоверение.

– Крис, говоришь? – хмыкает он. – Тут написано Франк Туве, санитар.

– Врешь, сука? – короткий замах – и кулак Жана опускается на левое ухо.

Я стону от боли; в голове звенит.

– Это не моя куртка, я Крис...

– Хватит!

Через секунду я уже лежу, уткнувшись лицом в пол, а Жан кричит мне в ухо:

– Говори, за кого ты? За НРС или за ЕПД? Или за «адов»?

Я всхлипываю, дрожа, как осиновый лист.

– Не знаю! Я, правда, не знаю!

– Мразь!

Первый удар приходится в почки. Затем взрывается болью висок. Я сворачиваюсь на полу, пока двое здоровых парней пытаются по неизвестной причине забить меня до смерти.

Пожалуйста... Не надо... Я ничего не сделал. Я просто тренер... Я просто футбольный тренер. Я всего лишь...

Автор: MyrOsLove 6.12.2009, 13:55

хм...интригующе...
похоже, сюжет плавно переходит в гаррипоттеровский, типо чистокровные волшебники и грязнокровки

интересно, жду-с 2 чьясть)

Автор: ArH@ngel 9.12.2009, 18:12

Интересно..посмотрим что там дальше будет..только ИМХО на удостоверении должно было быть фото

Автор: bad_day 9.12.2009, 19:43

Зачитался
Очень жду продолжения
Спасибо

Автор: BULK 14.12.2009, 19:44

Эпизод I.

2050 год. 17 мая.
Фредерик.

Каждый раз, когда заканчивается футбольной сезон, я оказываюсь в этом кабинете. Каждый раз я получаю поздравления и благодарности за особый вклад в развитие французского футбола. Каждый раз я ловлю льстивую улыбку этого человека, и принимаю его тёплое рукопожатие, когда мы прощаемся. Сегодня же хозяин этого кабинета даже и не подумывал о поддержании старой доброй традиции.

Позавчера мой «ПСЖ» взял третью подряд Лигу Чемпионов. Неделей ранее, мы завершили выступление в чемпионате Франции, вырвав чемпионский титул из рук «Лиона».

На столе стоит табличка с надписью «Стефан Пьерони, президент Федерации Футбола Франции». Месье Пьерони стоит у широкого окна, из которого открывается вид на бизнес-центр Парижа. В его руках бокал дорогого вида. Только мне его не видно, потому что президент ФФФ стоит ко мне спиной.

Я терпеливо жду начала разговора.

– Месье Местрес... – наконец-то моё терпение вознаграждено. – Вы знаете, я хотел бы вас поздравить с чемпионским титулом и взятием Лиги Чемпионов...

Неужели сейчас последует «но»?

– ... но у меня есть к вам более важный разговор.

Месье Пьерони поворачивается ко мне лицом. Брови его сдвинуты к переносице. Всё лицо немного напряжено.

– Какой же, месье Пьерони? – стараюсь быть я как можно веселее и проще, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу.

– Вчера со мной связывался месье Берсон... Он рассказал мне об одном проекте. Вам отведена в нём главная роль.

Что ещё за проект? Причём тут президент ЕС?

– По неизвестным мне причинам месье Берсон приказал в срочном порядке начать формирование сборной Европейского Союза по футболу.

– Простите, что? – вырывается у меня. – Сборная страны?

Последний раз международные соревнования на уровне сборных проводились в далёком 35-м году. Отборочные игры к Чемпионату Европы. Тогда я сыграл свой последний матч против сборной Англии.

– Да, сборная нашей великой объединённой страны, – с неким пафосом произносит месье Пьерони.

– Но простите, против кого мы будем играть? Футбольные чемпионаты проводятся лишь на территории стран Европейского Союза.

– Этого я не знаю. Мне лишь известно о формировании тренерского штаба, во главе которого я намерен поставить вас.

– Спасибо, я польщён... – теперь же пафос слышно и в моих словах.

– У вас будут широчайшие возможности: набирайте тренерский штат по своему усмотрению, игроков любых вызывайте. Ну, естественно с европейским гражданством. Любая ваша прихоть. Для нас же главное - это результат. Главное - достигнуть поставленной цели.

Я в замешательстве. Как-то слишком неожиданно всё валится на мои плечи.

– Но какая цель? – до сих пор не понимаю я. – Я же должен набирать людей, зная конкретную задачу...

– О том какая цель стоит перед вами, вы узнаете в личном разговоре с месье Берсоном, – отходит от окна Пьерони. – Он пожелал это обсудить с вами тет-а-тет.

– Он что приедет сюда? – немного наивно осведомляюсь я.

– Нет, что вы, – усмехается лишь Пьерони. – Его должность главы государства, наверное, должна говорить о высокой степени его занятости. Тем более вы наверное слышали о том какая сейчас ситуация в стране...

Кто об этом только не слышал. По телевиденью постоянно крутят сюжеты о вспышках восстаний в разных частях света. Вооружённые силы ЕС с трудом подавляют эти бунты.

– Месье Берсон предпочёл видео-разговор, – обрываются мои размышления о политике.

Пьерони колдует над включившимся широкоэкранным телевизором. На синем экране появилась надпись «Идёт ожидание ответа от собеседника». Через несколько секунд на экране появляется лицо месье Берсона. Глава государства сильно состарился. Это отлично видно в силу отсутствия тонн грима, что накладывается на него перед каждым выступлением на телевидении.

– О! Месье Берсон! – радостно лопочет Пьерони. – Рад вас видеть!

– И я, и я... – медленно проговаривает Берсон, глядя из-за спины хозяина кабинета прямо на меня.

– Ну, я удаляюсь, – весело изрекает президент ФФФ, – Оставляю вас наедине.

Месье Пьерони взяв что-то со своего стола, спешно выходит из кабинета, и, закрывая дверь, нервно говорит секретарше: «Дорогуша, налей мне кофе. Кажется, это надолго...»

– Я так не думаю, – видимо отвечает Берсон на фразу также расслышанную им.

Я вежливо улыбаюсь.

– Месье Местрес вам обрисовали ситуацию с национальной командой?

– Да, месье Берсон, – быстро отвечаю я, – Мне непонятно лишь одно - какие цели? И главное, какие у вас мотивы?

– Вам не обязательно знать о наших мотивах, достаточно лишь целей, – дипломатично отрезает Берсон.

– О какой продуктивном сотрудничестве может идти речь, если я не имею возможности знать всю информацию? – моё искреннее любопытство открывает второе дыхание для наглости.

– Хорошо, – потирает Берсон висок указательным пальцем. – Вы конечно в курсе ситуации на территории захваченных нами стран?

Я молча киваю головой. Об этом я уже сегодня вспоминал. Мирное подчинение переросло в недовольство масс.

– Мы хотим организовать Чемпионат Мира по футболу. Страны, которые станут соперниками сборной ЕС, сейчас отбираются. В турнире примут участие шестнадцать национальных команд.

– В какие сроки пройдёт турнир? – деловито интересуюсь я.

– С первого по семнадцатое июля.

– Что? – восклицаю я. – У меня лишь две недели на формирование команды? Этого мало!

– У ваших соперников будет не больше времени, – справедливо заметил Берсон.

– Но, извините, я не понимаю, зачем проводить чемпионат с участием тех команд, у игроков которых нет футбольной практики уже много лет?

– Это мотив, месье Местрес. Восстания и мятежи учащаются. Их масштабность растёт. Из проверенных источников нам стало известно о том, что готовится некая революция. Южноамериканцы в содружестве с другими мелкими сошками планируют совершить переворот власти, они постараются вернуть себе независимость.

– Но это же глупо, месье Берсон! Наша армия не допустит такого, мы же сильнее...

– Тем не менее, не хотелось бы лишних проблем, – поясняет Берсон. – Для этого и нужен этот Чемпионат Мира. Он будет освещён для всего населения земного шара. Наша команда должна победить и показать, что мы по-прежнему лидеры по всем показателям. Это отобьёт у «смуглых» охоту впустую тратить свои силы. Мы укажем им на своё место.

Иногда кажется, что месье Берсон отпетый нацист. Или фашист.

***

На пороге меня встретил тёмно-синий коврик с эмблемой «ПСЖ». Это она из тех редких вещей, что я успел забрать из своей старой квартиры.

Я аккуратно кладу связку ключей на журнальный столик у двери. Мой портфель с документами отправляется туда же.

Из недр квартиры раздаётся мерный бубнёж телевизора. На кухне горит свет.

– Ты чего так поздно припёрся? – раздаётся голос Криса, выходящего из двери, ведущей на кухню.

С тех пор как умерла моя мать, Кристофер переехал в моё просторное жилище в центре Парижа. А в старой материнской квартире я не появлялся уже очень давно.

– Сейчас расскажу - не поверишь, – прямо с ходу интригую я друга.

– Да ну? – недоверчиво смотрит на меня он. – Ну, заходи - гостем будешь...

Он усмехается и протягивает мне мои комнатные тапки. Я напяливаю их на себя и, уставше перeбирая ногами, захожу на кухню.

– Присаживайся, – указывает мне Крис на стул за кухонным столом, – Выпьешь что-нибудь?

– Давай кофе, – лениво присаживаюсь я за стол.

– Кофе на ночь? – поднимает одну бровь Кристофер.

– Ну ладно... Тогда давай пива.

– Ещё лучше, – вновь не слышно одобрения в голосе приятеля. – Возьми под столом, в мини-холодильнике.

Я заглядываю вниз и, обнаружив небольшой ящик, достаю оттуда бутылку пива.

– Ты не будешь? – спрашиваю я Криса, всё ещё держа руку у открытого холодильника, из которого веет прохладой.

– Обойдусь, – вяло отмахивается Крис. – Давай уже. Трави свою байку.

Я открываю прохладный сосуд, стекло которого приятно охлаждает мою ладонь.

– В клубе ничего интересного. Все уже разлетелись в разные части света - прожигают заслуженные отпуска, – говорю я с некоторой завистью, но, сделав глоток пива, мгновенно с ней расстаюсь, – Зато когда я пришёл к Пьерони, началось самое любопытное.

– Что неужели захвалил до красноты на щеках? – с помощью насмешки прерывает меня Крис.

– Не, – качаю я головой, – Поздравил лишь мельком и всё... Вобщем, ближе к делу. Меня назначили главным тренером национальной сборной ЕС.

– А с кем играть будем? – почему-то даже не удивился Крис.

– Пока неизвестно... Сказали лишь, что всего будет шестнадцать команд, помимо нашей сборной. Думаю, этот Чемпионат Мира точно наш. В других странах уже давно забыли о том, что такое профессиональный футбол.

– Да, может игровой практики у них и не было, но не забывай что у них ещё и нет тяжёлого сезона за плечами, какой есть у наших игроков. Да и мотивация у этих сборных будет запредельная. К тому же вспомни, сколько футбольных талантов покинуло просторы Европы в связи с вынужденной депортацией в другие страны?..

Кристофер умеет опускать с небес на землю.

– И сроки для формирования команды, наверное, дали минимальные, – продолжает засыпать меня Крис нерадостными фактами.

– Угу, – только и отвечаю я. – Зато возможности у меня неограниченные. Могу любого человека взять в свой штаб, любого игрока вызвать...

– И всё? – корчит гримасу Кристофер. – Это стандартные возможности любого тренера сборной, если ты уже забыл о том, что это такое... А теперь представь, как ты будешь вызывать всех этих людей из заслуженных отпусков?

Я просто помалкиваю. Когда Крис ”садится на коня”, лучше с ним не спорить - будет только хуже.

– И главное, кого ты вызывать будешь? Я уверен, ты даже примерно не представляешь себе возможностей других футболистов и тренеров, кроме тех, что мелькали у тебя в «ПСЖ».

– Это да... – понуро опускаю я голову. – А ведь нужно предоставить список из имён в течение двух дней...

– Вот именно, – кивает Кристофер, – И как ты собираешься с этим всем справиться?

– Не знаю... – пожимаю я плечами, – На данный момент я знаю только одно имя, которое точно будет в списке. Твоё имя... – улыбаюсь я.

– Я и не сомневался, – со вздохом качает головой приятель, – Ну раз ты берёшь меня в свой тренерский штаб, предоставь мне возможность самому заняться этим списком.

– Ты уверен? – в очередной раз я удивляюсь тому, как Крис безропотно берётся за любое дело, лишь бы помочь мне. – Ты точно сможешь сам?

– Слушай, ты меня с собой не путай, – ухмыляется Крис, – Это твой тренерский потолок схема «бей-беги», а я уж поболее некоторых осведомлён об этом футбольном мире.

– Ну, зачем ты так нагло преуменьшаешь мои способности?.. Я же не совсем глупый, – поднимаюсь я из-за стола, – Ну раз ты всю работу забрал себе, мне ничего не остаётся кроме как пойти спать...

– Иди, иди, – пробубнил себе под нос Кристофер, открывая ноутбук.

***

Лёжа в кровати, я не всё ещё не могу поверить в то, как высоко я забрался по футбольной иерархической лестнице. Этот слабый приторный вкус славы уже чувствуется на губах. Сколько чемпионского шампанского я выпил за свою жизнь...

Я уже представляю себе как именно я подниму над своей головой кубок Мира. Я навсегда впишу своё имя в анналы футбольной истории, став самым великим тренером всех времён и народов.

Люди будут называть моим именем своих детей. Женщины будут называть меня самым сексуальным мужчиной современности.

Всё это будет моим ближайшим будущим. Нужно лишь правильно распорядиться предоставленным мне шансом.

Мама часто говорила, что все, что не делается - всё к лучшему. Может быть и та война, то затишье в футболе пошло мне лишь только на пользу? Не будь всего этого возможно я остался бы лишь какой-то серой посредственностью, после того как отбегал бы свои тридцать годков по зелёному газону.

Главное - правильно распорядиться шансом. Главное - победа. Это та цель, ради которой можно пойти на многое. Даже сквозь все эти неудобства устроенные мне Берсоном.

Хотя я понимаю эту неотложность чемпионата. Восстание нарастает именно сейчас. И чем раньше мы его подавим, тем лучше будет для всех.

Я плотно закрываю глаза. Надеюсь, мне приснится моя будущая победа.

Автор: BULK 23.12.2009, 16:40

2050 год. 18 мая.
Кристофер.

Этой ночью снов опять не было. А потому я проснулся ровно с той же мыслью, что и несколько часов назад, когда закрыл глаза.

Работа.

Фред уже бодрствовал – я слышал, как шумит в ванной душ, да надрывно отхаркивается в кухне старая кофеварка. В отличие от меня, Местрес имел давно сложенный и исполняющийся неукоснительно распорядок дня – отголосок славного спортивного прошлого. Поэтому, даже не глядя на часы, можно было с уверенностью сказать, что сейчас десять-пятнадцать минут восьмого. Это значит, что я отрубился всего на два часа.

Свесив ноги с кресла, я размял пальцами затекшую шею, взял с журнального столика «спящий» ноутбук и продолжил работу. За прошедшую ночь мне удалось составить расширенный список кандидатов в сборную Европейского Союза. Сделать это было не так сложно, как казалось на первый взгляд, поскольку все лучшие европейские игроки совсем недавно соревновались в Лиге Чемпионов, и, следовательно, были на виду. В итоге, в список попало сорок четыре человека, аккурат по квартету на позицию: десять французов, восемь итальянцев, семеро британцев, по пять испанцев и немцев и несколько представителей Голландии, Португалии, Сербии, Хорватии и Турции. Несколько часов ушло на создание подробной таблицы, в которой содержались краткие характеристики о физических и технико-тактических возможностях каждого игрока, статистика сезона, а также самая важная составляющая – примерные контактные данные, ведь всех футболистов необходимо было в кратчайшие сроки вытаскивать из отпусков.

Не успел я возобновить работу по редактированию таблицы, как в комнату вошел Фредерик. Он широко зевнул, потянулся и, как ни в чем не бывало, принялся за утреннюю разминку.

– Как спалось? – поинтересовался я.

– Не очень, – буркнул Фред, ритмично вращая руками. – В глазах песок, как и не ложился.

Я усмехнулся.

– Так спал бы еще. Отпуск все-таки.

– Какой там отпуск... – выдохнул он. – Мне еще месяц возиться с этим Чемпионатом Мира.

– Ты хотел сказать, с публичной поркой «смуглых» и узкоглазых европейским народом? – пробормотал я.

– Ого. Так вот какого ты об этом мнения... – протянул Фред и принялся боксировать с невидимым соперником, подпрыгивая на месте и резко выбрасывая руки в пустоту.

– А ты как будто другого...

Сделав несколько завершающих хуков, Фред, наконец, подошел ко мне.

– Ну, что там со списком?

– Почти все готово. Можешь смотреть.

Я уступил свое место, а сам, беря с друга пример, принялся за отжимания.

– Ха. Девять футболистов «ПСЖ», – изрек Фред через некоторое время.

– Это много или мало? – пропыхтел я.

– Я бы хоть всю команду взял. Мы же лучшие в Европе.

– Да, но Берсон явно надеется, что ты соберешь под своим крылом представителей разных европейских республик, – я поднялся на ноги, отряхивая ладони.

– Ты прав, – повернулся ко мне Местрес. – Молодец. Что теперь?

Так уж у нас повелось – в организационных делах Фред всегда в первую очередь интересовался моим мнением.

– Искать игроков, – сказал я. – Сообщить в Федерацию, чтобы обзванивали клубы, пресс-службы. Дай Бог, послезавтра все будут в сборе. Потом, думаю, нужно лично встретиться с Пьерони и узнать о турнире подробнее: на какой базе будем готовиться, какие будут соперники, в каком городе состоится первый матч...

– Понял, понял, – замахал руками Фред. – Дел, как обычно, выше крыши. Сейчас и начну... Стоп! – он на секунду замер, затем хлопнул себя ладонью по лбу. – Совсем с этим Берсоном забыл.

– О чем?

– В час на мамину квартиру машина приедет за вещами. А там еще конь не валялся... В смысле вещи не собраны.

Это было вполне в стиле Местреса – запланировать массу важных дел, а затем о половине из них забыть или скинуть на меня.

– Давай я этим займусь, – с готовностью проговорил я.

Фред засмущался.

– Брось. Ты же всю ночь не спал.

– Не волнуйся, высплюсь еще. Давай ключи.

***

Спустя полчаса я уже пересекал просторный двор, где мы с Фредом провели детство. Вот здесь, на неровном каменистом поле мой друг делал свои первые шаги в футболе. Под этим старым вязом мы любили часами болтать о всякой чепухе. А это тот самый бассейн, куда свалилась соседская кошка.

Я прыжками взлетел по лестнице на третий этаж, отворил дверь ключом и очутился в темной душной прихожей, в которой почему-то пахло квашеной капустой.

Сколько же я не был в этой квартире? Лет двадцать или даже больше? В школьные годы Фред часто звал меня сюда, когда ему было скучно в одиночестве дожидаться мадам Алисию с работы. В каком-то смысле эта квартира была моим вторым домом.

Я щелкнул выключателем и двинулся дальше по коридору. Работа обещала быть не из простых – после смерти матери Фред так и не решился хоть что-нибудь здесь тронуть. Мне предстояло пройти с большими картонными коробками по всем трем комнатам и аккуратно упаковать все вещи, которые могли хранить память об этой удивительной женщине. Одежда, книги, сувениры и даже парфюм...

Когда Местрес сегодня утром заявил, что забыл о перевозе вещей, он, наверняка, слукавил. Просто мать была для него главной женщиной в жизни, и он до сих пор не смог смириться с ее кончиной. Что касается меня, то я, конечно, тоже любил мадам Алисию, но в то же время осуждал за недостаточное внимание, которое она уделяла своему сыну. В конце концов, какая разница, кто будет упаковывать вещи в коробки?

К половине первого работа была завершена. Я пристроился на табурете в прихожей и, от нечего делать, принялся листать многочисленные фотоальбомы, найденные в личном кабинете бывшей владелицы квартиры.

Надо сказать, что Алисия Местрес была очень хорошим фотографом, хотя я и впервые всерьез заинтересовался ее снимками. Она одинаково здорово работала и с натурой, и с портретами, абсолютно точно передавая настроение, царившее внутри человека. Один из альбомов был полностью посвящен Фреду. Сотни фотографий, начиная с младенческих лет. Последние страницы альбома были заклеены особенно изящными изображениями моего друга. Он нарочито позировал на камеру на фоне золотого пляжа. Здесь на вид ему было лет тридцать. На нескольких фотографиях рядом с Фредом была запечатлена и мадам Алисия. Странное дело, но на этих снимках они казались ровесниками... Нет, определенно, либо это монтаж, либо...

Я осторожно вынул фотографию из альбома и глянул на обратную сторону. Надпись от руки: «Я и мой милый Фред».

Что, черт возьми, это значит?

Уже особо не церемонясь, я принялся отрывать остальные снимки. «Фред». «Моя любовь». «На песке». «Алисия и Фред». «Моя звезда – Фред Риос».

Фред Риос... Человек, так сильно похожий на моего друга, любовник мадам Алисии?.. Это поразительное сходство двух людей... Кажется, я ненароком нашел фото отца Фреда, о существовании которого никогда не слышал. Да и имя мой приятель получил видимо в честь отца.

Я достал смартфон, подключился к интернету и наудачу ввел в поисковой строке только что найденное имя. Результат превзошел все мои ожидания – в окне поиска сразу появилось несколько десятков новостей сорокалетней давности.

«Тренер «Фламенго» застрелен после матча чемпионата». «Трагичный триумф». «Смерть на футбольном поле. Болельщик «Ботафого» застрелил тренера «Фламенго». «Памяти Фреда Риоса».

Чем дольше я копался в этих материалах, тем сильнее меня охватывало чувство страха. Отец Фреда был бразильцем. Мать, скорее всего, тоже. А это значит...

В дверь постучали, и тут же раздался громкий голос:

– Служба перевозки!

Я суетливо спрятал смартфон в кармане, сунул фотоальбом в наплечную сумку и двинулся к двери.

Об этом никто не должен узнать. Даже Фред.

Автор: BULK 25.12.2009, 15:41

2050 год. 28 мая.
Фредерик.

Когда я наблюдаю за этими плечистыми парнями, я ненароком нахожу среди своих чувств зависть. Эти атлеты, облачённые в тёмно-синие одеяния, источают столь сильную энергетику самоуверенности, что её бы хватило для того чтобы осветить целый город.

– Мигель, шевели задницей! – кричу я на португальского правого полузащитника той команды, что одета в оранжевые манишки, поверх футбольной формы.

А может быть моя агрессия тоже из-за зависти? Да нет, я же во имя благого дела.

– Ещё три минуты!.. – продолжаю я взывать к самолюбию игроков. – Я хочу, чтобы все выложились по полной!

На лицах этих двадцати двух парней я читаю большими буквами слово «усталость». Возможно они даже завидуют другой половине кандидатов в сборную, которых я уже отправил домой, отобрав лишь лучших из всех сорока четырёх спортсменов. И эти ”лучшие” сейчас мне доказывают, что они достойны носить такое нескромное звание.

– Фред, если через три дня они будут ползать по полю, скорее всего, выйти вместо кого-то из них придётся тебе, – снова подкалывает меня Кристофер, стоящий совсем рядом.

– С удовольствием.

Честно говоря, иногда желание выбежать самому на зелёный газон почти захватывает контроль надо мной. Слава Богу, чувство стыда остужает мой пыл. Тридцатидевятилетний калека будет смотреться на поле не столь эффектно, нежели десять-пятнадцать лет назад.

Сегодня я эффектен в роли статного мужчины в спортивном костюме, со свистком на шее. Кристофер в этой роли эффективен. Для меня свисток - красивый атрибут. Для него - рабочий инструмент.

Мы - напарники, цель у которых общая. Привести сборную Европейского Союза к финалу этого Чемпионата Мира и завоевать вместе с ней победу. Эти двадцать два парня на поле - также наши инструменты. Пускай и одушевлённые.

Неделю назад состоялась жеребьевка, в которой шестнадцать команд рассортировали по четырём разным группам. Сборная Европейского Союза волею жрeбия оказалась в группе ”А” вместе со сборными Бразилии, Камеруна и Ирана. Матч ЕС - Бразилия откроет этот Чемпионат Мира.

В группе ”B” за первые два места поборются сборные России, Южной Кореи, Мексики и Египта. Фаворитами небезосновательно считаются команды России и Мексики.

Под флагом группы ”C” собрались национальные команды Аргентины, Израиля, Китая и Австралии. Аргентинцам готовы заранее отдать первенство в этой группе.

Ну и последние четыре сборные были собраны в группе ”D”. Это сборные стран Японии, США, ЮАР и Эквадора. Общественное мнение таково, что в этой группе фавориты отсутствуют.

Гудок автомобиля, едущего по одной из ближайших дорог Парижа, возвращает меня туда, где я и нахожусь - на запасное поле столичного стадиона «Парк де Пренс». Здесь двадцать два игрока сражаются друг с другом. Они бьются за места в основном составе на матче ЕС - Бразилия.

Я вспоминаю кто я и зачем я здесь. Ища свисток на своей груди, я наполняю лёгкие воздухом. Но я не успеваю даже поднести маленького железного товарища к губам. Пронзительный свист раздаётся прямо рядом со мной.

Это Кристофер. У него на груди висит точно такой же свисток. И он использует его лишь из крайней надобности.

– Матч окончен. Все в душ, – чёрство констатирует Крис, и, поворачивая голову в мою сторону, добавляет. – Я думал ты заснул.

– Я задумался... – следует мой ответ.

Откровенно говоря, я бы и не прочь заснуть. Последние пару недель меня мучает бессонница.

– Вчера наш скаут наблюдал тренировку сборной Бразилии, – проговорил тихо Крис. – Помнишь что я говорил про их крайних защитников?

Не могу вспомнить этого разговора. В последнее время я начал страдать от небольших провалов в памяти. Или, как выразился мой личный врач месье Рольф, «мини-амнезий».

– Ты меня вообще слушаешь? – пихает меня в плечо Кристофер.

– Да, конечно, слушаю, – медленно изрекаю я. – Прости, я сегодня не выспался.

– Ты уверен, что дело лишь в этом?

Нет, я не уверен. Однако, месье Рольф придерживается мнения что проблемы с концентрацией, вниманием и памятью исключительно из-за бессонницы. Вчера я прошёл полное сканирование. Исходя из его итогов, врачи отвергли вариант с какими-либо физиологическими отклонениями. У меня психологические проблемы.

– Ты бы наведался к психологу, – мягко проговорил Крис, заглядывая мне в глаза.

Доктор Рольф дал мне контактную информацию конторы, где работает его знакомый психолог. Месье Рольф сказал, что это лучший психолог в городе.

– Я уже записался на приём. Сегодня, в шесть часов, – пояснил я.

– Хорошо, – кивнул удовлетворённо мой приятель и направился вглубь тёмного коридора, вслед за футболистами, в раздевалку.

***

Как человек, побывавший за всю свою жизнь во многих кабинетах, я могу рассказать многое о хозяине каждой новой для меня комнаты. Хозяин этой комнаты был явно увлечён изучением самой потаённой частицы человеческого бытия - его душой.

Многочисленные пособия с такими именами как Карл Юнг, Эрик Берн, Зигмунд Фрейд и Артур Петровский, дают чётко осознать, что ты находишься в кабинете человека серьёзно увлекающегося психологией.

Тёмный стол, отлакированный до блеска, даёт понять о том, как хозяин ревностно относится к окружающим его вещам. Тёмный цвет деревянного стола сообщает мне о мрачности души его обладателя.

Симпатичная молодая секретарша, проводившая меня в эту комнату и усадившая в кресло, символизирует потребность человека окружать себя только самым прекрасным. Скорее всего, это мужчина преклонного возраста, душа которого трепещет каждый раз при виде молоденькой помощницы, и натура которого вожделеет прикоснуться к пышным формам своей подчинённой.

– Извините, что задержалась, – раздался из-за спины сладкий женский голосок.

Я не люблю сюрпризы. Но этот поворот судьбы стал для меня приятной неожиданностью.

– Мне нужно было отлучиться к коллеге по делам, – пояснил женский голос.

Я вскочил из кресла и повернулся лицом к объекту столь неожиданной встречи. Объектом оказалась молодая девушка в тёмно-синем деловом костюме. Она протянула мне свою ухоженную ручку, которую я без промедления пожал.

– Меня зовут Амелия. Амелия Дюкасс.

Её пухлые губы обозначают сладкую улыбку, обнажая белоснежные зубы. Её тёмные локоны с особым изяществом ложатся на хрупкие плечи.

– Фред, – еле слышно хриплю я, и тут же, поправляя голос и интонацию, уточняю. – Фредерик Местрес.

Как человек, повидавший за всю свою жизнь множество потрясающих женщин, я понимаю - та, что передо мной неповторима.

– Ах, да, – кивает она головой, заставляя свою шею изображать изящные изгибы. – Месье Рольф вчера мне звонил.

Я отпускаю её нежную ручку, которая выскальзывает из моей ладони и так приятно щекочет кожу. Амелия обходит вокруг стола и присаживается в своё кресло.

– Да вы садитесь, – улыбается она. – Моя помощница предлагала вам кофе?

Молоденькая секретарша и тёмный лакированный стол. Я побывал во многих кабинетах. Но так сильно заблуждаюсь я в первый раз.

– Нет, спасибо, я, пожалуй, откажусь... – скромно произношу я.

В последний раз такой прилив застенчивости я чувствовал, когда в 32-м году молоденькая фанатка попросила меня расписаться на её груди. Ещё более стыдно мне стало, когда выяснилось, что фломастер на пышной груди пишет с больши́м трудом, и поэтому процедуру пришлось повторить несколько раз.

– Ну, тогда перейдём к тому ради чего вы здесь, – деловито произносит мадам Дюкасс. – Что вас привело ко мне?

В последний раз такую тревогу и душевное волнение я ощущал перед бомбардировкой нашего корамля «Ле куше». Как можно говорить с такой девушкой о своих психологических проблемах?..

– Понимаете, мадам Дюкасс... – начинаю я осторожно.

– Вы можете звать меня просто Амелия.

Отныне слово ‘Амелия’ синоним слова ‘идеальность’.

– Понимаете, Амелия... – я нервно тереблю рукав своей белой рубашки. – У меня появились проблемы с концентрацией и вниманием. Но больше всего меня беспокоит моя память... Всё чаще я замечаю, что не некоторые моменты буквально пропадают из моей головы. Словно их вырезают. Месье Рольф считает, что это из-за моей бессонницы, которой я страдаю последние несколько недель...

– А может быть во время этих, так называемых, ‘провалов’ вы просто засыпаете? – задорно улыбается Амелия. – Это один из видов инсомнических заболеваний, когда человек не высыпается, а затем самопроизвольно впадает в фазу сна.

Я слабо улавливаю связь между этими умными словами. Словно их сказали мне на незнакомом языке.

– Я не знаю... – наконец изрекаю я.

– Ничего страшного, – махает рукой Амелия. – Я, конечно же, не врач, и поэтому лекарства вам выписывать права не имею. Но вы можете попросить об этом доктора Рольфа.

Амелия взяла ручку и, что-то быстро написав на маленьком квадратном листке, протянула его мне.

– Передайте это месье Рольфу - он выпишет для вас лекарство.

На листке написано длинное незнакомое мне слово, красивым, но неразборчивым почерком.

– Спасибо, – скромно произношу я и поднимаюсь из кресла, – До свиданья.

Надеюсь, это лекарство мне не поможет, и снова вернусь в этот кабинет. В этот самый кабинет, где меня уже постигла одна приятная неожиданность. И, кажется, я в неё влюбился. В эту неожиданность.

Этой ночью я спал как убитый. Лекарство с длинным названием оказалось мощным снотворным.

Автор: MyrOsLove 25.12.2009, 15:57

чото я проморгал 2 главу....
прочитал обе, как обычно словарный запас очень хороший, и описание чоДкое, аффтарам пядь)

кста, вы по очереди пишете главы, или каждую дополняете оба? а то не видно разницы между стилями написания.

Автор: BULK 25.12.2009, 16:01

MyrOsLove, мы весь текст пишем "сообща" ))) подробнее рассказать не получится ))

з.ы. кстати думал что от тебя последует что-то вроде "булк без баб опять не может" ^^

Автор: MyrOsLove 25.12.2009, 18:57

да ладно, герой стока пережил, мегозвезда футбола - и без бабы - нонсенс)))

BULK: ага, заслужил

Автор: Invincible 26.12.2009, 13:57

Наконец-то дождались связи с 90 минут =) Признаюсь, ждал, что-то подобное в плане родственной связи героев, но все равно был заинтригован Безумно нравится этот рассказ. Проработанность, взаимосвязь и даже, ставший твоей фичей прием повествования от чужого лица, отработаны в других произведениях, а раскрываются полностью именно здесь. Браво. В том же духе, с той же атмосферой и новыми авторскими изысками! Слежу.

Автор: Eretik 31.12.2009, 14:21

Потрясающая социальная фантастика. Читаешь и наслаждаешься.

Автор: BULK 10.1.2010, 2:12

2050 год. 1 июня.
Кристофер.

Ещё на подъезде к стадиону становится ясно, что матч открытия вызвал у парижан невероятный ажиотаж. Автобус постоянно останавливается, пропуская толпы возбужденных болельщиков. Их можно понять – с момента последнего ”мундиаля” прошло больше пятнадцати лет. Хотя мне по-прежнему сложно назвать этот турнир Чемпионатом Мира.

Автобус снова останавливается, теперь уже в последний раз. Игроки начанают лениво покидать свои места.

– Живее! – привычно прикрикиваю я на них и первым шагаю на свежий воздух.

Я поднимаю голову. Небо нынче кажется мрачнее, чем в детские годы. И может тот воздух, что я вдыхаю в себя и пропитан некой торжественностью, но я чувствую лишь фальшь.

Всему виной те люди, которые стоят за этим турниром. Их помыслы не так чисты, как кажется этой бушующей толпе людей. Им кажется, что это праздник футбола. Я знаю, что это торжество политики и войны. Бесконечной войны между людьми разных рас и различных религий. Спасибо Господу Богу за то, что он сделал меня атеистом.

Фред медленно плетётся позади меня. Он не замечает ничего вокруг. Кажется, что он подавлен, но лицо его озаряет еле заметная загадочная улыбка.

Я уже видел это выражение лица – тогда, еще в 9-м классе школы, Фред влюбился в одноклассницу Сару. А потом узнал, что она пользовалась им только для того, чтобы позлить бывшего парня Николя.

Толпы ревущих от восторга фанатов пытаются перелезть через низкие железные ограждения. Они тянут руки вперёд в едином порыве - прикоснуться к своим героям. Несколько игроков направляются поближе к толпе и начинают раздавать автографы. Я тоже подхожу к этим людям ради того, чтобы оставить пару закорючек на листках бумаги. Фред не замечая никого медленно направляется ко входу на стадион «Парк де Пренс».

В 18 лет Фредерик встречался с Шарлоттой. Красивая девушка. Оказалось, она просто хотела познакомиться с матерью Фреда, которая в то время была одним из лучших фотографов в городе и своим человеком в мире моды.

Кто-то кричит «Да здравствует Франция!». Помилуйте, какая Франция? За такие слова могут и посадить. Сегодня есть лишь Европейский Союз.

Когда Фред стал известным футболистом, через его кровать прошёл не один десяток милых дам. Всем им нужны были деньги. Фреду нужен был секс. Секс за деньги. Ну чем не проститутки? Пускай и под маской невинных девушек.

Фредерик, загадочно улыбаясь, скрывается в тени огромного стадиона. Через минуту я догоню его и спрошу о том, кто же на сей раз запал к нему в душу. А он ответит мне лишь молчанием...

Я люблю наблюдать за метаморфозами в душе лучшего друга. Что же касается меня - мне далеко до дня, когда я встречу свою девушку. Для начала все девушки должны перестать лгать.

***

– Крис...

Знакомая тональность. Все признаки на лицо. Ему снова нужно одолжение.

– Поговори с игроками вместо меня.

И в очередной раз он, как побитая собака, смотрит прямо мне в глаза. Я знаю, он рад тому, что у него есть человек, перед которым можно дать слабину.

– Что опять произошло?

Конечно это лишь риторический вопрос. Он всё расскажет и сам.

– Просто поговори с ними. У тебя это получится намного лучше... Сам понимаешь, матч открытия. Нужно не ударить в грязь лицом.

Переводит тему. Значит, ещё не созрел. Терпение – мать успеха.

– Хорошо. Только ответь мне на вопрос: кто из нас тренер, ты или я? Здесь все матчи важны и во всех нельзя падать рожей в грязь, или как ты там это называешь...

– Я понимаю. Но сейчас я не могу. Не те обстоятельства.

Интересно, а были бы они теми, если бы он знал что играет против своих братьев по крови?

– Ладно, как знаешь. Но за тобой должок!.. – если бы мне давали по центу за каждую подобную фразу, я бы был довольно состоятельным человеком.

– Спасибо, ты настоящий друг, – похлопав меня по плечу, Фредерик уходит вдоль по ярко-освещенному коридору. Его походка обозначает его отрешённость от мира. Он будто растворяется в этом коридоре, прямо на моих глазах. Как призрак. Как фантом.

***

Из-за угла появились двое мужчин в костюмах. С одним из них я знаком - президент Федерации Футбола Франции - Стефан Пьерони. Второго я тоже где-то видел.

– Здравствуй, – протянул мне свою вспотевшую ладонь Пьерони и услужливо проговорил: – Это месье Трилло. Он просто-таки жаждал познакомиться с Фредом Местресом!..

– Я за него, – вежливо улыбнулся я, и двое мужчин задорно рассмеялись, видимо расценив мои слова как какую-то шутку.

– Месье Трилло - первый заместитель министра иностранных дел Европейского Союза... – начал представлять своего спутника Пьерони.

– И шеф миграционной полиции, – самодовольно завершил я представление человека, о котором вспомнил из множественных блоков новостей. – Говорят, что в Колумбии за вашу голову дают 10 миллионов евро...

– Не верьте всему, что говорят, – любезно протянул мне свою руку месье Трилло. – Но всё же, если быть точным, то 20 миллионов.

Трилло засмеялся. Его смех напомнил мне злобный хохот моего старого учителя математики во время очередной ошибки в расчётах.

– Чем обязан? – меня напрягает этот разговор, а участники разговора и того более.

– Просто хотел лично познакомиться с главным героем нашей страны, – сверкнул глазами Трилло, и добавил. – Уж коли вы за него!..

Пьерони и Трилло разразились нездоровым фальшивым смехом. Я тоже улыбнулся ради приличия.

– Я пойду, – крайне невежливо сказал я и быстрым шагом направился по коридору, прочь от двух смеющихся мужчин.

В голосе заместителя министра слышалась некая издевка, а может даже и презрение. Или я сошёл с ума, или Трилло намекал на что-то, когда говорил эти слова про ”нашу страну”... Да, определённо это паранойя.

***

– Не торопитесь! Не торопитесь вы!

Когда Фред включает пассив, у меня ощущение что я живу его жизнью. Ведь это я помощник. Я должен сидеть на лавке с каменной гримасой и делать вид что помогаю. Но сейчас мы сделали рокировку должностями.

– Шире играйте!..

Он сидит и так самодовольно смотрит куда-то в поле, будто он является творцом всех этих успехов. Что ж, не буду его разочаровывать. Он и сам знает всю правду. Пускай и дальше занимается самообманом.

– Фред, – сажусь я рядом. – Выключи недоумка. Я не могу тянуть команду лишь на себе - мы должны это делать вместе.

Хотя я и сам справляюсь. Мы довольно уверенно взяли крепость под бразильским флагом. Пока что лишь единожды. 1:0.

– Крис, всё хорошо, – будто просыпается он. – Если что-то пойдёт не так, я включусь в игру. А пока всё под контролем.

Он мягок и вежлив. Для игроков он в доску свой. С ним они чувствуют себя уверенно. Я же, не стесняясь в словах и жестах, могу пристыдить любого из них за самую мелкую оплошность. Он добрый, а я злой, как в классической схеме с двумя полицейскими-напарниками. Но если действовать поодиночке - эффективность снижается.

– Фред, ты под марихуаной?! – никогда не считал должным сдерживать рвущиеся наружу мысли. – У тебя такой вид, будто ты обкурился травки.

Однажды мы с ним на самом деле обкурились травки. Весёлая была у нас юность.

– Нет, кажется, это действует лекарство...

– Зачем принимать снотворное днём?

– А может быть, я подсел? – он сказал это с серьёзным видом и затем рассмеялся. Я тоже улыбнулся ему в ответ.

Хотя я слышал, что снотворное действительно вызывает привыкание. Некоторые принимают его сознательно, под прессом давления своего подсознания.

– Рамсея менять надо, – тихо говорю я. – Он совсем устал. Да и время потянем. Пускай Дельвеккио поиграет.

Вот-вот резервный арбитр должен поднять табличку, которая оповестит нас о числе добавленных минут. Весь матч сборная ЕС старалась уверенно держать мяч, делая ставку на опыт и сыгранность. Сборная Бразилии играла в контратакующий футбол, пытаясь выиграть на технике и скорости.

– Ну, меняй, – отвечает Фред, с таким видом, будто я предложил ему поменять рулон бумаги в туалете, а не игрока.

Я резко поднимаюсь и направляюсь вдоль скамьи запасных. Поравнявшись с итальянским нападающим, я глазами приказываю ему встать.

– Ты - на поле, – жестом указываю я на зелёный газон. – Вместо Рамсея.

Дельвеккио послушно кивает и, с опаской глядя на меня, начинает переодеваться. Игроки побаиваются меня. Иногда я бываю несправедливо жесток к ним.

Я поднимаю глаза вверх. Небо совсем почернело. Совсем недавно в нём побывало несколько десятков салютов. Церемония открытия была воистину великолепной.

Дельвеккио направляется к кромке поля с протоколом замены в руке. Арбитр набирает цифры на маленьком табло и поднимает его вверх.

Забавно, но как только он его опускает, на заднем плане я замечаю косой взгляд в свою сторону. Прямо из VIP-ложа на меня смотрит месье Трилло. Или не на меня, и мне всё это кажется... Да, определённо это паранойя.

***

– За победу! – поднимаю я большую кружку с пивом.

– За нашу победу!.. – добавляет Фред.

На кухне тихо. Даже слышно как пиво большими глотками проходит через горло приятеля и опускается ниже. А вот на улице впервые за долгое время слышны возгласы радости и пьяные голоса футбольных хyлиганов. Все отмечают победу над Бразилией. Мы подарили людям праздник. Спасибо нам.

– Ты не скучаешь по Андре?

Такие вопросы иногда ставят меня в ступор. Я не из тех людей кто по кому-то скучает - у меня просто нет никого, по отношению к которому я могу проявить эту эмоцию. Ну а Фред и так всегда рядом.

– А почему ты вспомнил о нём?

Проще задать встречный вопрос, чем искать сложный ответ.

– Через три дня матч с Камеруном... Мне стало интересно, за кого бы болел в этом матче Андре?.. За историческую родину или за ту страну, которую он считал родиной?

Как глупо обходится со мною судьба. Я так хочу снова задать встречный вопрос ”А ты?”, но что-то меня останавливает.

– Ты говоришь о нём так, будто он умер.

Проще перевести тему, чем подбирать слова в ответ провокационному вопросу.

– А вдруг умер? – смотрит Фред на меня таким серьёзным взглядом, словно я знаю ответ. – А вдруг его не депортировали, а просто казнили где-нибудь в забытом Богом месте? Что если его застрелили как собаку, которая просто стала слишком стара для охоты? Мы никогда не видели Андре после войны, и никогда не получали от него новостей...

Я делаю глоток пива, ставлю кружку на стол и медленно поднимаюсь со стула.

– Ты чёртов параноик... Доброй ночи. Не забудь принять лекарство.

Я ухожу в свою комнату. Ведь всегда проще встать и уйти, чем продолжать разговор на неугодную тебе тему.

Автор: MyrOsLove 10.1.2010, 13:18

интересный такой атеист..благодарит Тому в Кого не верит...)

оу, это внук того самого Дельвеккио?)))

Автор: BULK 10.1.2010, 13:26

Это сарказм, шутка или что-то вроде. Каждый поймёт как захочет )

Немаловероятно )

Автор: BULK 11.1.2010, 23:20

2050 год. 4 июня.
Фредерик.

В очередной раз, просыпаясь в этой кровати, я чувствую, что пробуждаюсь другим человеком. После каждого сна я ощущаю другие эмоции и другие желания. Лекарство, выписанное Амелией Дюкасс, больше мне не помогает. Я проспал от силы час. Ну, может быть два.

Я спускаю ноги с кровати и протягиваю руку в сторону тумбочки, на которой стоят часы. Поднося их поближе к себе, я вижу цифры 7:07, такие размытые, будто я всю ночь тёр глаза кулаками.

Последний месяц меня настойчиво мучает бессонница. Из-за неё я частенько теряю все нити с реальностью. Кое-какие моменты стираются из памяти. Меня мучают расстройства внимания и потеря ориентации во времени. Порой я не могу сообразить, где я нахожусь и как тут оказался.

Я поднимаюсь с кровати и рассеяно плетусь по холодному полу, даже позабыв про комнатные тапки. Идя вдоль коридора, я прохожу мимо комнаты Криса - там, как и всегда, тихо. Крис никогда не храпит и никогда не жалуется на бессонницу. Я ему завидую.

Сильнодействующее снотворное перестало действовать как лекарство, и всё больше своими свойствами напоминает наркотик - расслабляет мышцы и награждает меня призрачным чувством эйфории. Я как наркоман употребляю его большими дозами, даже в светлое время суток. Вчера я звонил доктору Рольфу и рассказал обо всём - он посоветовал отказаться от лекарства и вновь обратиться к Амелии.

Я включаю душ, и струи холодной воды яростно бьют мне в лицо, прогоняя остатки сна. Иногда я сплю прямо на ходу, напоминая самому себе какого-то зомби.

Я не хочу идти на приём к Амелии, потому что уверен, что всё закончится очень плохо. Не для меня - для неё. Так было много раз: я влюблялся в девушку, влюблял её в себя, а затем остывал к ней, принося ей только боль и страдания. Поэтому я не хочу возвращаться в тот кабинет, чтобы через какое-то время вновь почувствовать себя садистом, измывающимся над очередной жертвой.

Струи ледяным дождём падают мне на голову и на плечи. Температура тела понижается. Я начинаю холодеть. Я начинаю всё больше и больше походить на труп.

А может быть, я всё себе надумал? Может быть, я никакой не плейбой и не Казанова. Скорее всего, именно так. Я просто обычный парень с необычной судьбой и трудным характером. И может быть, в этот раз мне повезёт...

Вытирая лицо полотенцем, я чувствую как влага с моего лица уходит, впитываясь в хлопковую ткань, и кожа становится всё суше. На моё лицо надето высохшее морщинистое полотно цвета человеческой плоти. Когда я успел так постареть? Мне всего лишь тридцать девять...

Определённо, Амелия - это тот тип девушки, который мне идеально подходит. Осталось понять какой тип мужчины подходит ей, и можно ли применить этот типаж к моей персоне.

Я выхожу из душа и не спеша направляюсь на кухню. Там уже сидит Крис. Или мне кажется, или он всегда там сидит, когда я в очередной раз выхожу из ванной комнаты.

– Доброе утро, – приветливо ухмыляется он. – Чай, кофе, потанцуем?

– Потанцуем.

Крис поднимается из-за стола и ставит ладони напротив меня. Я, резко выбрасывая руки вперёд, с силой бью по импровизированным мишеням.

– Как спалось? – напрягая ладони, произносит он.

Дежурный вопрос.

– Как всегда ужасно. В глазах песок, как и не ложился.

Дежурный ответ.

– Ты говоришь мне это каждое утро, – кривой усмешкой натягивается левая сторона его губ.

– А ты спрашиваешь об этом каждое утро.

Я резко опускаюсь на пол и начинаю отжиматься. Кристофер ставит свою ногу мне на спину.

– Зачем ты занимаешься каждое утро этим саморазогревом?

Три, четыре, пять... Действительно. Не помню когда последний раз утро начиналось без привычной зарядки.

– Я так настраиваюсь морально.

Восемь... Девять... Десять. Я поднимаюсь с прохладного пола и отряхиваю руки.

– А вот теперь можно и кофе, – удовлетворённо оглядываю я свои ”помятые” ладони.

– Пойди и налей, всё уже готово, – надменно произносит Крис и садится за стол; в его чашке уже налит обжигающий напиток.

Несмотря на то, что Кристофер великолепно заваривает кофе, да и готовит просто отменно, он ленится подавать всё это к столу. Он говорит ‘если я буду и готовить и подавать, то что будешь делать ты?’

Я наливаю себе в чашку ароматный кофе и сажусь за стол, напротив Криса. Отхлебнув глоток, я закатываю глаза.

– Самый лучший кофе - чёрный кофе... – блаженно произношу я. – Кстати, о чёрном. Готов к сегодняшней казни камерунцев?

– Ты-то за что их так ненавидишь?..

Кристофер никогда не отличался хорошими манерами или сдержанностью в словах, но в последнее время он почему-то резко поменял своё отношения ко всем южноамериканцам, африканцам, азиатам...

– А с чего мне их обожать?

Крис как-то странно смотрит на меня, будто хочет что-то сказать, но не может. Он просто допивает кофе и выходит с кухни.
– Давай собирайся, через час уже нужно быть на поле со свистком в зубах.

Он прав. В 9:30 начнётся предматчевая тренировка на родном «Парк де Пренс». Там пройдёт наш следующий матч группового турнира против сборной Камеруна. Предматчевая пресс-конференция в 12 часов. Начало матча в 4 часа дня. Организаторы постарались сделать так, чтобы все свои матчи мы провели в идеальных для нас условиях.

***

– Ганс Грин. Журнал «Футбольный гид Франции». Вопрос к главному тренеру сборной Европейского Союза Фредерику Местресу. Вы будете придерживаться той же схемы и тактики, что и в прошлом матче?

Глаза этого журналиста наполнены жаждой дешёвой наживы.

– Если я расскажу вам об этом сейчас, вам потом будет интересно наблюдать за игрой нашей команды? – отвечаю я, слегка прищурившись и подавшись вперёд. – Но если сама игра вас не волнует, то я отвечу... Да, мы будем играть в тот же футбол что и четыре дня назад. Мы будем атаковать и контролировать мяч. Я уверен, такая тактика принесёт нам победу.

На самом деле я уверен, что любая тактика принесёт нам победу в этом матче. Камерун - крайне слабая команда, и с тем подбором игроков, что имеется у нас, мы в состоянии уже в этой игре решить все вопросы о выходе в следующую стадию турнира.

– Уже второй матч подряд вы проведёте на родной для вас арене. Как вы относитесь к такого рода привилегии для вашей команды от организаторов турнира?

Провокационный вопрос.

– Каждый из европейских стадионов для нас родной. И на каждом из них я смогу так же уверенно побеждать, как и на «Парк де Пренс».
Главное не отвечать так же провокационно. Нельзя злить прессу - это я уже успел выучить.

– Вопрос к главному тренеру сборной Камеруна Вонтони Силле. Как вы считаете, после уверенной победы над сборной Ирана со счётом 2:0, вы вправе рассчитывать на своих игроков как на потенциальных претендентов на очки в этом матче?

Чёрнокожий мужчина, сидящий справа от меня, изрядно потеет и потирает висок правой рукой. Кажется, он хочет дать честный ответ, но не может, просто чтобы не обидеть своих подопечных.

– Знаете... – он всё ещё тщательно подбирает слова. – Я ни в коем случае не хочу привносить в подтекст игры какие-либо расовые предрассудки, но вспомните, сколько выходцев из африканских стран играли во французской сборной пару десятков лет назад? Я уверен, мои парни могут дать бой хозяевам этого турнира. К тому же положение нас обязывает - у нас уже есть три очка в активе, и мы намерены до конца бороться за право участвовать в четвертьфинале.

Какой же ты наивный, Вонтони. Ты можешь врать людям, но себе-то ты не соврёшь. Твои парни умели играть в футбол как раз таки эти пару десятков лет назад, а сейчас вы просто пустое место в футбольной форме.

– Спасибо, – проговорил журналист и, что-то зачеркнув в своём блокноте, присел на место.

– Анжела Эшдаун. Издание «Новости сегодня», – быстро вскочила с места темноволосая молодая девушка в светлой открытой блузке. – У меня вопрос к игроку сборной Европейского Союза Маркусу Сарандану.

Господи, ещё она бесстыдная вертихвостка, проникшая в зал для пресс-конференций. Это собрание провокаторов и их жертв длится лишь около получаса, но я уже хочу просто встать и убежать отсюда. Как же мне надоела эта рутина.

– Маркус, какова ваша роль в сегодняшнем матче?

Вопроса банальнее я не слышал уже очень давно. Возникает желание вклиниться в разговор и задорно выкрикнуть ‘снимите номер’.

– Моя роль такая же, как и обычно - заведовать всеми атакующими действиями моей команды и отдать как можно больше голевых передач.

Маркус ненавязчиво сверкнул глазами и улыбнулся молоденькой девушке. Ещё тот донжуан.

– Есть информация, что в прошлом матче у вас была небольшая травма лодыжки. Как ваше самочувствие сейчас?

Лучше сразу спроси его о том, что он делает этим вечером, а затем подари ему бумажку с номером своего телефона и отпечатком губной помады на листке.

– Всё хорошо. Я здоров и готов ко всему.

Кристофер, стоящий за моей спиной, тихо хмыкнул. Он всегда предпочитает не сидеть за столом, а просто стоять неподалёку от меня. В сборной Европейского Союза он что-то вроде импровизированного пресс-атташе.

– Вопрос к главному тренеру сборной Европейского Союза месье Местресу, – наконец девушка переключилась на меня. – Какой стартовый состав вы намерены поставить на этот матч?

Я удивлённо поднял брови. В зале раздались приглушённые смешки и недовольные голоса. Я хотел что-то ответить, но Кристофер опередил меня.

– Девушка, – произнёс он, наклонившись к моему микрофону. – Стартовый состав был оглашён ещё час назад, в начале пресс-конференции. Это просто смешно. Мило. Но смешно. Пресс-конференция окончена. Всем спасибо, развлекайтесь без нас.

Он слегка пихнул меня в спину, и я поднялся с места. Мы вместе направились к выходу. У меня никогда не хватило бы духу так нагло пренебречь наскучившим мероприятием и надменно покинуть зал. Как хорошо, что есть Крис.

***

Я стоял у стеклянных дверей, ведущих на улицу, и наблюдал за тем, как игроки, выходящие из них, получали свою порцию рукоплесканий от публики. Они заслужили. Больше всех оваций сорвал Сарандан. В сегодняшнем матче он забил один мяч и отдал две голевые передачи. Мы одержали уверенную победу со счётом 4:0.

– Они ждут своего героя, – с некой издевкой проговорил Крис, стоящий рядом. – Иди.

Я сделал пару шагов и вышел из тени стадиона. Солнце беспощадно ужалило меня прямо в глаза, и я прикрыл их рукой.

Раздался новый всплеск аплодисментов. Пиар-компания сделала из нас героев нового уровня. Буквально сверх-людей. Фанаты поклоняются перед нами как перед богами.

Я поднимаю руку вверх, приветствуя преданных болельщиков. Я на пике своей карьеры. Всё так, как я себе и представлял.

– Фред! Эй, Местрес! – слишком нагло кто-то выкрикивает из толпы.

Я поворачиваю голову направо и вижу в толпе до боли знакомое лицо. Судьба порой посылает нам настолько приятные сюрпризы, что мы в них отказываемся верить.

– Андре?! – ошарашено выкрикиваю я.

Мои ноги сами ведут меня всё ближе к толпе болельщиков, среди которых я вижу и своего старого друга.

– Что ты здесь делаешь? – удивлённо восклицаю я. – Как ты сюда попал? Ты же...

Десятки ошалевших от восторга людей тянут ко мне свои руки, что-то выкрикивая. Их не интересует наш с Андре разговор - они лишь хотят прикоснуться к живой легенде.

– Меня пустили Европу с другими болельщиками из Камеруна поболеть за свою страну, и с полицейским конвоем провожают до каждого стадиона.

На его лице написано слово «презрение». Я впервые за всё наше с ним знакомство замечаю у него негативную эмоцию.

– Я рад, – рассеяно произношу я. – Как матч? Понравился? Мы победили!

Снова презрение. Где тот парень, девиз которого «всё будет хорошо», который всегда улыбался, который радовался каждому мгновению жизни, несмотря ни на что?

– Я здесь не ради футбола, – произносит Андреас. – Я просто хотел лично убедиться, что ты участвуешь в этом цирке.

– В каком еще цирке?

Я не могу понять, о чём говорит этот темнокожий парень, который так сильно похудел и постарел за время нашего расставания.

– В том цирке, где вы зрители, а мы ваши клоуны. Наш народ и так многое стерпел. А ты участвуешь в нашем унижении.

– Я не понимаю, о чём ты говоришь?..

– Да брось... Ты всё прекрасно понимаешь. Я бы никогда не подумал, что в этих политических играх ты будешь на их стороне.

И это тот парень, с которым мы бок о бок прошли войну с Японией? Я отказываюсь в это верить. Люди не меняются настолько.

– Андре, ты же любил Францию... – слетает безобидная фраза с моих губ.

– Да, Фред, ты прав. Я любил Францию! Но это уже не Франция - это Европейский Союз. Здесь нет места для таких как мы.

Я краем глаза замечаю, как несколько людей с камерами и фотоаппаратами направляются в нашу сторону. Андре тоже это видит. Кажется, мы привлекаем слишком много лишнего внимания.

– Мы воевали вместе, но теперь мы по разные стороны баррикад, – сурово произносит Андреас, в его голосе чувствуются болезненные нотки. – Поздравляю с победой. Ты не ведаешь что творишь. И однажды ты это поймёшь.

Андре резко разворачивается и растворяется в толпе. Возможно, я больше никогда его не увижу.

Несколько микрофонов замельтешили перед моим лицом. Странные вопросы посыпались на меня как из ведра. Я не отвечал, а просто смотрел туда, где несколько секунд назад был Андре.

Отмахнувшись от назойливых журналистов, я оглянулся. Кристофера не было рядом. Он тоже словно растворился в этот знойном летнем воздухе. Как мираж в пустыне.

Автор: MyrOsLove 12.1.2010, 16:49

и все же как-то режет слух то, что Евросоюз - одна тоталитарная страна, скока бы не читал этот рассказ (хотел написать "дневник")).
хорошо написанно, что сказать...но теперь я все меньше удивляюсь таким главам...просто слежу за сюжетом, как в книгах)

Автор: FIRSTy 12.1.2010, 16:51

Великолепно, однозначно - одна из лучших глав.

Автор: BULK 12.1.2010, 16:54

По мне так уже сейчас начинает зарождаться некая такая закономерность, даже единую валюту сделали, всякие организации с ограничениями для других стран... Собственно, в Первой Части уже объяснялось почему получилось так а не иначе, я пересказывать содержание не буду )


Ничего, скоро всё закончится =)


Благодарю ))
Даже отписался - такая редкость )))))

Автор: Eretik 13.1.2010, 0:20

Читаю конечно, с огромным удовольствием, как очень хороший роман. Но вот что то мне в последней главе неуловимо не понравилось. Не могу понять что. Скорее всего, этот эпизод с Андре испортил впечатление. Вроде все написано правильно, как в реальной жизни. Но вот эти правильные слова Андре как то неуловимо развеяли очарование главы, напомнило советское время и книги тех времен о борьбе негров за независимость. Поэтому почувствовал какую то фальшь.
Вот как то так путанно попытался объяснить....

Автор: BULK 13.1.2010, 0:23

Eretik, всё верно. Эпизод с Андре оказался для меня очень сложным, и дался мне лишь со второго раза... По моему мнению, этот кусочек текста самый слабый за во всей истории - а почему понятия не имею ))

Автор: ArH@ngel 19.1.2010, 4:10

Вполне интересно,но действительно,эпизод с Андре оставил какой-то муторно-серый осадок.Как-то не вписывается,ИМХО,в общую картину.Стоило бы это как-нибудь преподнести иначе может.Хотя самый логичный вариант,потому что его я выловил ещё в том моменте,когда услышал о сборной Камеруна.Если бы там не было Андре - я бы удивился.Вот так.Правда,не знал как автор преподнесёт его связь с Фредом.В целом всё,жду продолжения.

Автор: BULK 19.1.2010, 6:43

2050 год. 11 июня.
Кристофер.

В этом лондонском ресторане тихо. Так же тихо, как было 15 ноября 2035 года, когда объявили минуту молчания по всему миру, в честь миллионов людей, что погибли днём ранее в бессмысленном столкновении правительств двух супердержав. Это была война двух государств, но пострадали только их граждане.

Фредерик сидит напротив меня. Он молча пьёт свой чай. Он уже несколько дней подряд старается всё делать молча. Он молча ест, молча пьёт. Молчит когда наблюдает за игрой своих подопечных, иногда молчит, когда к нему кто-то обращается. А иногда даже молчит, когда пытается что-то сказать мне.

Мимо нас проходит девушка в тёмной блузке и белоснежном переднике. Её глаза постоянно останавливаются на нас с Фредом. Её скулы говорят о восточном происхождении. Её выражение лица не говорит ничего.

Если бы я не знал Фреда, я бы с полной уверенностью сказал, что он псих. Но если я скажу, что он психопат, я буду не прав. Только я знаю и понимаю, что с ним происходит. Сейчас Фред в депрессии. На него давят со всех сторон. Его ментальная защита слабеет, психика выходит из строя.

В этом лондонском ресторане так неуютно. Так неуютно, что я, скорее, назвал бы это заведение забегаловкой. Хотя бы уж просто за то, что пиццу здесь не делают сами, а просто размораживают и суют в микроволновку.

– Как ты можешь есть эту блевотину? – изрекает Фред, покашиваясь в мою сторону.

– Я голоден.

Я не ел со вчерашнего вечера. То есть практически целые сутки. Мы заскочили в это заведение, чтобы подкрепиться. Сейчас у нас пара свободных часов между тренировкой и матчем. Это время мы решили посвятить прогулке по Лондону.

Фред молча продолжает пить свой чай. А я вновь ловлю на себе взгляд официантки.

– Я хочу поговорить, – неожиданно произносит Фред и ставит чашку на стол.

Я молча жую кусок пиццы. Холодная колбаса и сыр на тёплом тесте. Мой желудок очарован.

– Ты, конечно же, можешь вновь напомнить мне про указ Берсона, но мне уже всё равно. Крис, мы лезем не туда куда нужно.

Моя рука тянется за картонным стаканчиком, который наполнен пузырящейся чёрной жидкостью. На нём написано «Cola».

– Нет, конечно, ты прав, – будто бы вместо меня продолжает разговор Фред. - Мы уже влезли во все эти дела, и вылезать из них самое неподходящее время!.. Но я так не могу! Понимаешь?

– Ты всегда люто ненавидел иностранцев. Что изменилось?

– Появился Андре.

Глаза Фреда наполнились болью и печалью. Кажется, будь ему сейчас лет десять, он бы тут же расплакался.

– И что?

Я молча пережёвываю пищу. Для меня этот разговор не представляет никакого интереса. Я сосредоточен лишь на еде.

– И что?! – возмущённо переспрашивает Фред. – Слушай, ты и сам в последнее время стал почему-то теплее относиться ко всем ”неевропейцам”, а теперь винишь в этом меня!?

– Н-да? – поднял я брови. – Тебе показалось. Все «смугляши» - ничтожества.
Острый взгляд из-за барной стойки снова пронзает меня. Мне становится не по себе.

– Ты просто не видел его глаз. Его выражения лица. В нем было столько боли... Я никогда не видел его таким.

И от этого разговора мне тоже становится не по себе. Во мне слабо развиты инстинкты сочувствия.

– Он так искренне говорил!.. Я не мог ему не поверить. Он мой друг!..

– Фред, друг не заявляется с гневными тирадами. Друг скромно просит.

Фред опускает глаза и потирает левой рукой лоб. Кажется, он вспоминает самого себя во множественные минуты слабости.

– Ты прав... – говорит он медленно. – Но, Крис... Я понимаю, что мы с ним уже совершенно разные, почти незнакомые люди, и у него свои цели, а у меня свои...

– Так и придерживайся своих целей, – перeбиваю я приятеля. – Не поддавайся внешнему влиянию. Пользуйся своей головой.

Мой собеседник стыдливо отводит глаза. Я снова принимаюсь за пищу.

– Но он же просто просил о помощи...

– А что ты сделаешь? – восклицаю я, не успев даже донести кусок пиццы до рта. – Пойдёшь к Берсону и попросишь отменить чемпионат, чтобы не ущемлять права других народов? Да он же тебя с потрохами сожрёт и не поперхнётся!..

Фредерик медленно кивает головой. Он запускает руку в карман пиджака, извлекая оттуда пару таблеток, закидывает их в рот, и запивает всё это чаем.

– Наше правительство не зря всё это затеяло, – продолжаю я. – Если мы победим, какое-то время будет тишь да гладь, мы покажем кто тут хозяева. Но если, не дай Бог, мы облажаемся... Они почувствуют, что они могут влиять на ситуацию. Они поднимут восстания, они будут очертя голову бороться за власть. Снова будет ад. Снова будут смерти невинных людей. Помнишь парижские теракты позапрошлого года? Ты хочешь повторения?

Фред молча качает головой из стороны в сторону. Кажется, он удивлён моей излишней осведомлённостью по этому делу. Но я лишь делаю выводы на основе его слов и новостных обзоров на телевидении.

– Пиццу будешь? – протягиваю я другу последний кусок.

– Нет, спасибо.

Внезапно яркий «зайчик» прыгает мне на глаза. Я подскакиваю на месте. Фред внимательно вглядывается сквозь окно на улицу.

– Какой-то папарацци, – заключает он.

– Какой ещё папарацци? – удивлённо произношу я.

– Тёмные очки, короткополая шляпа, тёмная футболка.

Фред всегда отличался хорошим зрением и внимательностью к деталям. Я и сам не слепец, но «зайчик», пущенный мне в глаза, на пару секунд лишил меня полноценного зрения.

– Надо ехать, – быстро произносит Фред и поднимается из-за стола. – Я пойду, поймаю такси.

Он направляется к двери ресторанчика. Я с неохотой допиваю свою «Колу».

Официантка, доселе столь внимательно разглядывавшая нас, выходит из-за барной стойки и направляется в мою сторону. Нужно оплатить заказ. Я лезу в бумажник и достаю несколько помятых купюр.

– Этого хватит? – протягиваю я ей деньги.

Вместо ответа я слышу вопрос.

– Ведь это вы Фредерик Местрес?

Её лицо перекошено от злобы и презрения.

– Нет, я...

Не дожидаясь моего ответа, она заносит свою руку и с силой прикладывается по моей щеке. Характерный звук оплеухи разносится на всё помещение. Редкие посетители оборачиваются.

– Будьте вы прокляты!.. – кричит девушка. – Уходите отсюда!! Вон!!!

Я в замешательстве и полнейшем шоке. Положив деньги на стол, я почти бегом устремляюсь к выходу.

***

На голубом небе не видно ни единого облачка. Жёлтый круг солнца яростно кидает свои стрелы на зелёный газон стадиона. Двадцать два игрока неторопливо перекатывают мяч в центре поля.

На «Уэмбли» скамьи запасных располагаются далеко от травяного прямоугольника, можно сказать, что почти на трибунах, под козырьком арены - это спасает от жары. Но, тем не менее, я пью из прозрачной бутылки воду так часто, будто сам пробегал на поле, по меньшей мере, один тайм.

Четвертьфинальный матч со сборной Японии неумолимо стремиться к своей логичной развязке. На табло 2:0 в нашу пользу.

В других четвертьфинальных матчах идёт напряжённая борьба. На протяжении всего чемпионата интрига сохранялась практически во всех матчах. Исключениями были игры с участием сборной ЕС.

На предматчевой пресс-конференции самой острой темой было участие Фреда в боях с японским флотом во времена третьей мировой войны. Мы старались деликатно обходить эту тему, дабы не сказать лишних слов, которые потом бы украсили завтрашние таблоиды жёлтой прессы.

В нашей группе борьба шла лишь за второе место. Мы возглавили квартет ”A” с 9-ю очками, победив в последнем матче сборную Ирана со счётом 3:1. На матч был выпущен полуэкспериментальный состав - здравое решение, которое поспособствовало восстановлению сил у главных игроков нашей команды.

Для нас с Фредом матч с Японией - это дань былым временам. Мы тихо мирно обыграем проклятых узкоглазых, доставивших нам столько проблем в прошлом. Всё как и раньше - только вместо автоматов у нас - футбольные знания.

Второе место в группе ”A”, не без труда, заняла команда из Бразилии. Они обставили камерунцев в последнем матче и обогнали их в итоговом раскладе.

– Фред, выпусти ещё кого-нибудь, всё равно итог матча уже ясен, – тихо говорю я другу, слегка наклонившись в его сторону.

В группе ”B” основное соперничество развернулось между командами России и Мексики. Они, не напрягаясь, оставили за бортом четвертьфинала египтян и южнокорейцев, в последнем матче устроив между собой жестокую битву за первое место - оно досталось русским.

Фред что-то написал на бумажке и передал её Марселю, нашему третьему помощнику. Тот, кивнув, направился вниз по ступенькам к судейскому столику.

Перед матчем третьего тура между Китаем и Австралией произошёл небольшой казус. Одного из китайских игроков госпитализировали. По слухам у него обнаружено ядерное облучение. По официальной информации - сильнейшее пищевое отравление. Я больше верю слухам.

Резервный арбитр не спеша направился к бровке поля и поднял электронное табло вверх.

Все эти небольшие проблемы не помешали сборной Китая занять в своей группе второе место. А опередила их сборная Аргентины, набравшая приличную форму в процессе этого турнира. В квартете ”C” южноамериканцы победили во всех трёх встречах с общим счётом 8:0 и застолбили за собой первую строку.

– Вместо десятого номера Маркуса Сарандана на поле выходит номер шестнадцать - Кларк Штольц, – объявляет диктор по стадиону. Логичная замена. Сарандан нам пригодится ”свежим”.

В группе ”D” каждая из команд набрала по три очка. США и Япония прошли в четвертьфинал за счёт лучшей разницы забитых и пропущенных мячей. Эквадор и ЮАР остались за бортом турнира.

– Гол! – тихо восклицает Фредерик, слегка подпрыгнув на своём сиденье. После подачи углового кто-то из японских защитников срезал мяч в собственные ворота. 3:0. Судьба матча предрешена. До конца встречи ещё несколько минут.

Я открываю ноутбук. В параллельно идущих встречах четвертьфинала пока что наметились лишь два победителя. Аргентина обыгрывает Мексику со счётом 3:1. Русские не оставляют шанса китайцам - 4:2. В третьем матче Бразилия всё ещё мучается с командой США - 1:1.

– Ну что там? – поворачивается ко мне Фред.

– Мы выходим на русских.

– Жаль. Я хотел снова позабавиться с азиатами.

Фред огорчённо лезет в карман пиджака и достаёт оттуда две таблетки. Он проглатывает их, даже не запивая.

– Не расстраивайся, – улыбаюсь я. – Большая часть территории России тоже находится в Азии.

Мой приятель удовлетворённо усмехается. Я, всё ещё глядя в ноутбук, делаю глоток из пластиковой бутылки. Вода кажется слегка горьковатой.

Автор: ArH@ngel 19.1.2010, 6:59

Сильно...но надо срочно следующая глава...Там что то будет

BULK: ты прям экстрасенс )))))

Автор: BULK 22.1.2010, 15:00

2050 год. 14 июня.
Фредерик.


Я полностью сосредоточен на звуках тишины. Тишины, которая всецело овладевает моим вниманием, в то время как я без остатка отдаюсь ей.

Мои глаза открыты. Уже долгое время мой взгляд изучает незамысловатые узоры на потолке. Его белое полотно, висящее надо мной, проглядывается через кромешную темноту комнаты. Оно разделяется на множество частей серыми углублёнными линиями.

Эта мягкая постель сковывает своей нежностью и уютом. Мои руки и ноги раскинуты в разные стороны, отчётливо указывая на моё тело, что находится прямо по центру кровати. В такие минуты может показаться, что я в центре всего мира, что я и есть центр этого мира.

Стук моего сердца ритмичным эхом отзывается во всём моём теле. Он, с помощью монотонного контроля, схематизирует все процессы, протекающие в организме. Все мысли приводятся к единственному знаменателю, имя которому покой.

Всю ночь я безрезультатно борюсь с бессонницей. А она побеждает снова и снова.

Когда мне надоедает безмолвие этой комнаты, я на несколько секунд впускаю в неё другие звуки.

Ноутбук, лежащий рядом, еле слышно гудит. Пару часов назад я закрыл его крышку, закончив просмотр одной из видеозаписей матча с участием сборной России.

Пару раз в свой маленький тихий мирок я впускал скрип пружин кровати, в одном из номеров, что располагается прямо надо мной.

Через приоткрытую форточку постоянно врываются звуки улицы. Будь то проезжающий автомобиль или чей-то крик на испанском языке - всё блокируется моим сознанием. Я полностью сосредоточен на звуках тишины.

Внезапно занавеска на одном из окон легонько колыхнулась, впустив в комнату тонкий пучок солнечного света. В линии этого робкого луча, что ворвался в комнату без приглашения, купаются сотни маленьких пылинок. Всё это похоже на небольшую воздушную речку, внутри которой беспорядочно снуёт множество рыбок, подчинённых закону хаоса.

– Фред...

Сквозь пелену тишины, в мой маленький беззвучный мир, проникает новый незнакомый мне элемент. Я приподнимаю голову.

– Ты опять не спишь?

Это Кристофер. Он стоит возле моей кровати. Я не расслышал как вошёл в мою комнату.

– Нет.

Мой хриплый голос рушит всё очарование того великолепия созданного в моей же голове.

– Поднимайся, – произносит Крис, подходя к одному из окон. – Пора уже.

Он резким движением отдёргивает одну из штор в сторону, и солнечный свет большими порциями проникает в комнату. Я зажмуриваюсь и прикрываю глаза рукой. После нескольких часов абсолютной темноты, яркое солнце причиняет мне непередаваемую боль. Мой уютный ночной мирок окончательно разрушен. Все его устои и порядки повержены более привычным для каждого огромным миром, под названием день.

– Новости когда последний раз смотрел? – следует странный вопрос от приятеля, пристального наблюдающего через окно за происходящим на улице.

– Кажется вчера... Да, точно. В самолёте.

Крис всё ещё смотрит в окно. Его взгляд быстро перебегает с одного объекта на другой. Словно он что-то высматривает.

– Открой в Интернете новостной блог.

Я неторопливо тянусь к ноутбуку, лежащему возле меня и, открыв его крышку, запускаю браузер.

– Какой сайт?

– Любой, – следует быстрый ответ от Криса.

Я тут же залезаю на первый попавшийся сайт с новостями. Вестью под номером один обозначена строка, гласящая: «Ночной взрыв парижского отеля».

– Это?

– Да. Читай.

Непонятно зачем, я набираю побольше воздуха в лёгкие и начинаю читать вслух.

– Сегодня в два часа ночи, в округе номер шесть прогремел взрыв. Левое крыло мотеля «Сантим Мольер» было подорвано неизвестными злоумышленниками. Кортеж прибывшей полиции спустя несколько часов вынес вердикт - самодельное взрывное устройство. Число жертв составляет двадцать восемь человек. Двенадцать из них погибли на месте. Остальные госпитализированы с тяжкими ожогами...

Мои глаза отказываются от прочтения нижеследующей стены текста, состоящей из имён пострадавших. На душе становится гадко.

– Снова теракт? – посмотрел я на Криса. – Снова «смуглые»?

Тот, отведя взгляд от уличной суеты, устремляет его на меня.

– Да, теракт, – произносит он медленно. – Но ты глянь на список из имён пострадавших.

– Чола Диабанг, – начинаю перечислять я. – Шу Ян Лин. Ятами Садахару. Сулейман Закари. Андреас Мейонг...

Комнатой вновь завладевает тишина. И лишь какой-то странный звон в ушах не даёт провалиться в бессознательность. Наравне со звоном нарастает пульсирующий стук крови, бегущей по венам. Перед глазами - туман. В голове и душе - пустота... Просто ничего. Чувств нет.

– Как так? – еле слышно слетают слова с губ.

Ни боли. Ни печали. Ни грусти. Только какая-то странная непонятная обида на этот несправедливый мир.

– Почему судьба отнимает у меня самых важных мне людей? – продолжаю я лепетать на языке слегка наигранного сожаления. – Сначала мама. А теперь ещё и Андре?.. Крис ты не боишься за свою судьбу?

Вопрос звучит как-то больно наивно и не вызывает у друга ничего кроме улыбки.

– Со мной ничего не случится. И ты сам знаешь почему.

Его слова отдаются в моих ушах многократным эхом. Да, я знаю, я знаю...

Я снова обращаю взор к ноутбуку. Руки сами собой открывают фотографии с места происшествия. Обгоревшие тела. Обгоревшие лица. Это ад.

– Крис, а как они определили личность пострадавших? От них же ничего не осталось...

– Как и обычно. По ДНК, – произносит задумчиво Кристофер. – Образцы ДНК. Помнишь?..

Я помню. После войны Берсон начал масштабную операцию, целью которой было занесение каждого жителя планеты Земля в единую базу данных. Начиная с 2037-го года, даже при захвате земель африканских племён, первым делом у них брались образцы ДНК для занесения в огромную базу данных. Вся эта база данных, составленная из миллиардов имён и фамилий, находится в центральном компьютере министерства иностранных дел.

– Значит, Андреаса теперь точно нет... – подвожу я итог, и с некоторой надеждой добавляю. – Ну, если верить этим спискам...

Каждый человек награждается личным кодом и заносится в один из трёх списков - в «белый», в «серый» или в «чёрный». В «чёрном» списке находятся все те люди, что не имеют права пребывать на территории ЕС - все ”не европейцы”. В «сером» находятся все граждане ЕС, исключая людей из «белого» списка. А уже в нём находятся граждане именуемые ”высшим светом ЕС” - это все те люди, играющие для государства наиважнейшие роли. Будучи крайне популярным футболистом и мне посчастливилось попасть в последний список, став своим среди этих ”сливок общества”.

– Ты внимательно изучил список имён из статьи? – говорит Крис и подходит ко мне ближе.

– Нужное мне имя я нашёл...

– Нет, ты глянь на все имена в общем.

Чола Диабанг. Шу Ян Лин. Ятами Садахару. Сулейман Закари...

– Все они иностранцы! – вырывается у меня.

– Да. Именно, – произносит Кристофер, направляясь к шкафу с одеждой. – Был взорван отель, где держали приехавших болельщиков из Азии и Африки... Я думаю это одна из радикально настроенных европейских группировок.

Это элементарно. Жители Парижа прознали о том, где поселились иностранцы и донесли это до местной мафии. И, естественно, произошёл теракт.

– Ты хочешь сказать, что возможен ответ? – продолжаю я излагать мысли вслух. – Может быть нужно предупредить правительство?

Кристофер что-то методично разглядывает в моём шкафу, в котором я уже успел разложить свои вещи.

– Я думаю, что они уже в курсе - додумаются сами что нужно делать. Я к тому, что нам с тобой нужно быть осторожнее.

Выудив какую-то рубашку из шкафа, Крис бросает её на стул.

– Надевай это, – произносит он. – Нам пора выдвигаться.

***

Десятки вспышек фотокамер сливаются в едином порыве. Их цель - наше дружеское рукопожатие с тренером русской сборной Маратом Ленченко.

Улыбка моего визави слегка затянута. Я его понимаю - проигрывать всегда тяжело. Особенно на такой стадии как полуфинал.

Марат присаживается на своё место - справа от меня. Я, сняв пиджак и повесив его на спинку стула, устраиваюсь слева от своего коллеги. В Барселоне нынешним летом крайне жарко.

– Давайте ваши вопросы, – произносит Крис, который традиционно находится позади меня. – Только прежде поднимаем руку и называем себя.

Лес рук. Около пятидесяти мастеров пера были пропущены на эту послематчевую пресс-конференцию. И каждый из них рвётся первым вырвать ответы на интересующие их вопросы.

– Вы, пожалуйста, – указывает Кристофер на мужчину среднего возраста, сидящего в первом ряду.

– Здравствуйте, – вскакивает он. – Сид Братловски. Телеканал «Барселона-ТВ». Вопрос к Фредерику Местресу. Ваши первые впечатления об игре?

Стандартный вопрос. Практически атрибут любой послематчевой пресс-конференции. Должен последовать стандартный ответ.

– Игра мне понравилась. Русские бились как львы, но мы всё равно оказались сильнее. Считаю нашу победу справедливой.

– Счёт 2:1 устраивает вас?

– Вполне.

Я стараюсь быть как можно более лаконичным. Именно это качество наиболее полезно в общении с прессой. Ведь именно оно позволяет не проронить лишнего слова, которое может стать предполагаемым подарком для жёлтых газет.

– Сеньор Ленченко, что вы можете сказать по поводу этого матча?

Русский тренер задумчиво терeбит свою жиденькую бородку. Этим он занимался на протяжении всего матча. Видимо, сейчас он тоже волнуется.

– Проигрывать всегда неприятно, – наконец выдавливает он из себя. – Но проиграли мы достойно. Хоть и проигрывали почти по ходу всего матча с разницей в два мяча, но зато ближе к концу заставили сильно поволноваться наших оппонентов.

Ленченко довольно ухмыляется. Он сказал чистую правду. Всем было прекрасно видно то, как я последние минут десять отчаянно метался по бровке, призывая своих ребят собраться и доиграть матч. К сожалению, в финальных отрезках каждого поединка наша команда заметно сдаёт. Сказывается усталость, накопленная за прошедший сезон.

– Следующий, – произносит Кристофер, после того как журналист с польскими корнями, присаживается на своё место. – Вы, пожалуйста.

Он выбрал молодую девушку, держащую диктофон слегка трясущимися руками. Видимо, это её первый опыт работы на таких масштабных мероприятиях. Её скованность и мелькающий в глазах страх, заставляют меня надменно улыбнуться.

– Сара Ремини. Газета «С миру по нитке», – представляется она на английском, с некой окраской итальянского акцента. – Синьор Местрес, вы довольны своим соперником в финальном матче?

Полчаса назад мне стало известно, что на марсельском «Велодроме» были повержены грозные аргентинцы. В южноамериканском дерби они уступили по пенальти сборной Бразилии.

– Да, я доволен, – вальяжно изрекаю я. – Сборная Аргентины представлялась мне более серьёзным соперником, чем бразильцы. Ведь мы уже довольно уверенно их ”приложили” в матче на групповом этапе... Поэтому я искренне счастлив, что сегодня удача повернулась лицом к Бразилии, а следственно и к нам.

Скорее всего, именно на такой ответ и рассчитывала юная девушка, потому что она удовлетворённо кивнула головой и обратилась к тренеру сборной России.

– Синьор Ленченко, а что вы можете сказать по поводу своего будущего соперника?

Ленченко вновь берётся за свою бородку. Видимо и тут ему не остаётся ничего, кроме как погоревать о сложившихся обстоятельствах.

– Здесь я снова вынужден согласиться со своим коллегой... Аргентинцы на данном этапе выглядят намного сильнее всех остальных сборных. Конечно, исключая сборную Европейского Союза, – он делает кивок головой в мою сторону, как признак уважения и глубокого почтения. – Поэтому нам, в очередной раз, предоставляется возможность доказать, что мы были бы достойны игры в финале первенства. Нам нужно брать третье место.

Итальянская корреспондентка, поблагодарив нас, присаживается на своё место. Я уставшим взглядом смотрю на множество рук, поднятых в воздух. Тогда я не мог знать, что судьба приготовила мне очередной сюрприз, который должен вывести меня из скучающего состояния.

– Вы, пожалуйста, – произносит дежурную фразу Кристофер, указывая на мужчину, сидящего в самом дальнем уголке пресс-конференционного зала.

Мужчина вальяжно поднимается со своего места. Он снимает свою короткополую шляпу и кладёт её на стул.

– Николас Фаше. Я представляю собственную газету - «Фаше-телеграф».

Его манера поведения заставляет меня напрячься. До боли знакомые черты лица навевают почти неуловимое чувство дежавю.

– Фредерик, это правда что в детстве вы были совершенным одиночкой и изгоем общества, и это заставляло вас срываться на других детях?

Николас поворачивает лицо так, чтобы мне стал виден тот самый шрам на его щеке. Этот безобразный рубец отчётливо проглядывается среди щетины, покрывающей его физиономию, излучающую крайнюю наглость.

Все слова в моём горле застревают огромным комом. Я буквально задыхаюсь от этого комка ярости, сидящего у меня внутри.

– Так вы ответите?

Половина присутствующих оборачивается назад, дабы разглядеть наглеца. Другая половина пытливо наблюдает за мной, чтобы воочию лицезреть мою ответную реакцию.

– Выведите этого ублюдка!.. – приходит на помощь Кристофер. – Немедленно!!

Двое полицейских быстрым шагом направляются к Нико. Он, задорно смеясь, продолжает кричать.

– Что же ты не отвечаешь Фред?! Похвастайся перед всеми! Расскажи всем, каким причудливым шрамом ты украсил моё лицо!!

Он отбивается от полицейских, беспощадно волокущих его в коридор, а я не могу вымолвить ни единого слова. Единственное что я могу сейчас сделать, так это стыдливо опустить голову и прикрыть глаза руками.

– Фред!.. Фред!!

Эти крики, доносящиеся из коридора, ещё долго будут сниться мне в кошмарных снах. В тех снах, которых у меня ещё долго не будет.

Автор: ArH@ngel 22.1.2010, 18:40

Вообще предлагаю Фреду на потолке фрески нарисовать...Интереснее будет
А вот когда воспоминания оживают это плохо...Ожидаем продолжения

Автор: MyrOsLove 23.1.2010, 18:18

дай угадаю - Россия возьмет 3 место..)
надо искоренять патриотизм в собственных произведениях.))

ждемс финала...и чемпа, и походу всей истории.

Автор: Eretik 23.1.2010, 19:32

Совсем авторы замучили своего главного героя. Понятно отчего он оказался в психушке.

Автор: BULK 23.1.2010, 22:25

MyrOsLove, а чо патриотизм-то? из состава участников ЧМ образца 2050 сборная России объективно должна входить в пятёрку лучших сборных.

Остальным спасибо большое за комменты

Автор: MyrOsLove 24.1.2010, 12:25

ну не факт еще, где и как футбол будет развиваться)
может Украина к тому времени станет обладателем ЧЕ и ЧМ))))

ну я понял что это фантазия , просто подметил

Автор: BULK 24.1.2010, 12:35

MyrOsLove, ну я имел ввиду если брать то как вообще развивается футбол в представленных странах на том ЧМ, и если бы он развивался так же как и до настоящего времени, сборная России объективно должна опережать большинство сборных )

Ну ваще по легенде сб. России это объединённые страны бывшего СССР, за исключением балтийских, вошедших в ЕС.

Автор: MyrOsLove 24.1.2010, 19:57

а вот это нехорошо)))

BULK: а по-моему хорошо ))

Автор: BULK 27.1.2010, 12:58

2050 год. 15 июня.
Кристофер.

Звук знакомой мелодии насильно выкидывает меня из объятий навязчивых сновидений. Я открываю глаза, слабо понимая, почему я так легко отказываюсь от здорового сна.

Вчерашним вечером, сразу после полуфинального матча, мы прибыли из Барселоны в Париж. Вся команда осталась в отеле, а мы с Фредом отправились к себе домой.

Мелодия, доносящаяся из глубины квартиры, не стихает. Кажется, это звонит мобильный телефон Фреда. Ничего, он сейчас сам подойдёт.

Я укутываюсь в мягкое одеяло и отдаю всего себя ласкающей нежности этой своей утренней лени. Яркие лучи солнца уже стучатся в окно моей комнаты. Толстый слой из бордовых штор, как щит, безжалостно отражает все искрящиеся стрелы энергии, поглощая их своим плотным покровом.

Мелодия не стихает. Звонкой трелью она разливается по всей квартире, заставляя меня раздражаться и потихоньку расставаться с желанием подольше поспать.

Я резко скидываю с себя одеяло и спускаю ноги на прохладный пол. Почему я вообще иду за телефоном? Это же не мой мобильник, а Фреда!..

Попутно протирая глаза руками, я плетусь к двери своей комнаты. Открыв её, я прислушиваюсь. Мелодия звонка доносится из прихожей. Звук моих босых ног, шлёпающих по полу, разносятся на всю квартиру, будто бы в такт этой мелодии.

Я подхожу к небольшой тумбочке в прихожей, и вижу на ней вибрирующий мобильный. Он, будто маленькая карусель, медленно крутится вокруг своей оси. Ключей на тумбочке нет. Фред куда-то ушёл. И, наверное, забыл телефон дома, прямо перед выходом, рассеяно положив его на маленький шкафчик.

На дисплее высвечен незнакомый номер. Я беру телефон в свои руки и нажимаю на кнопку с изображением зелёной трубки.

– Да, алло...

Человек, находящийся по ту сторону провода, видимо уже и не ждал, что кто-то ответит, спустя столько времени. Наверное, именно поэтому он и заговорил не сразу.

– Фредерик, мы знаем кто ты, – вдруг захрипел голос из динамика. – Мы знаем кто твой отец...

В груди наступает лютая зима, будто я только что проглотил приличную порцию мороженного. Дыхание перекрывает. Даже сердце будто бы замерло.

– Фред, ты ведь не хочешь, чтобы об этом узнали? – продолжает незнакомый хрипящий голос. – Ты ведь не хочешь проблем, правда?

Если бы Фред сейчас был на моём месте, он бы жутко перепугался, но ничего бы не понял. Хвала небесам, что я осведомлён об этой, мягко говоря, неловкой ситуации с родителями моего друга. И как хорошо, что Фред сегодня, уходя из дома, забыл телефон.

– Я не буду долго ждать ответа, – нетерпеливо произносит мой собеседник. – Если хочешь договориться, то приходи сегодня в полдень в бар «Брасеррье» на углу улицы Рошефукар и Фессар. Если не хочешь - жди в гости миграционную полицию.

Мой новый знакомый, не дожидаясь ответа, кладёт трубку. Резкие короткие гудки так неприятно бьют по барабанным перепонкам. Но ещё более неприятно осмысление того, как влип мой друг, даже сам того не ведая.

***

Солнце резво прыгает с одного автомобиля на другой. Оно игриво бросается в меня лучами, используя всевозможные отражающие поверхности на этой улице. Даже чуть мокрый от ночного дождя асфальт искрится как дорожка из раскалённых угольков.

Я иду вниз по улице Фессар. Каждая из десятков машин, выстроенных в два ряда вдоль узкой дороги, приветствуют меня лучезарными улыбками своих блестящих капотов и зеркал. Каждые десять секунд я машинально трогаю мобильный телефон Фреда в кармане своих джинсов, проверяя, не звонит ли кто-нибудь на него прямо сейчас.

На мне лёгкая куртка. Я нацепил её в такой солнечный летний день, потому что этим утром, после ночного дождя, ещё довольно прохладно.

Вдалеке маячит красная вывеска «Брасеррье». Сочным пятном она выделяется на фоне белоснежных стен домов, мимо которых мне ещё предстоит пройти. Яркий солнечный круг висит прямо над головой, сообщая мне о наступлении полудня. Я уверен, что успею на встречу вовремя.

Я уверен, что в прокуренном баре меня ждёт обиженный жизнью мужчина, которому, Бог знает как, посчастливилось узнать чужую страшную тайну. Этот стареющий доходяга в потёртой одежде тихо радуется лёгкой наживе, что сама идёт в его руки. Он пьёт своё дешёвое виски молча, хоть душа его и хочет плясать.

В кармане куртки что-то еле уловимо трещит, будто там находится погремушка. Я запускаю туда руку и нащупываю там небольшую баночку. Это таблетки. Лекарство Фреда, непонятно каким образом оказавшееся в моей куртке. Секунду... Это куртка Фреда. Видимо я нацепил её на себя в спешке.

Ещё пару десятков метров и я выйду к пешеходному переходу. А подлый шантажист, который наверняка стережёт меня у широкого окна, увидев мою фигуру, напряжётся всем телом. Его сердце забьётся быстрее, чем обычно. Просто потому что вместо меня он увидит большой мешок с деньгами.

Я ещё дома решил, что пойду на встречу вместе Фреда, не сказав ему об этом ничего. Тот мужчина, что ждёт меня, наверняка равнодушен к тому факту, от чьего лица он получит деньги за своё молчание.

Определённо во всём виновна мировая паутина. Я почти уверен, что именно оттуда шантажист и извлёк информацию об отце Фредерика. Ведь именно оттуда узнал об этом и я.

Я вновь прикасаюсь ладонью к гладкой поверхности мобильного телефона. Тот лежит в моём кармане смирно.

Уличное молчание резко стирается раздражающим звуком дрели. Где-то вдалеке рабочие в оранжевых накидках, методично сверлят асфальт. Кроме них вокруг ни души.

Красная вывеска бара уже в двух десятках метров от меня. В десяти метрах дорога. Сзади раздаются звуки быстрых шагов.

Я медленно направляюсь к пешеходному переходу. Повернув голову направо, я замечаю, как небольшой фургон чёрного цвета направляется по узкой дороге в мою сторону. Его нужно пропустить.

Шаги позади меня учащаются. Кто-то на приличной скорости бежит в мою строну. Я оборачиваюсь и вижу, как какой-то мужчина уверенно несётся прямо на меня. Краем глаза я замечаю, что чёрный фургон сбрасывает скорость.

Я не успеваю ни вскрикнуть, ни отбежать, ни даже выставить руки. Боковая дверь приближающегося фургона плавно отъезжает в сторону. Мужчина всем своим крупным телом врезается в меня и залетает в открытую дверь вместе со мной.

Перед глазами лишь темнота.

***

Я не сразу прихожу в себя. Мощный удар головой обо что-то железное вызывает помутнение рассудка и дезориентацию в пространстве. Попытка подняться завершается неудачно - кто-то всем своим корпусом прижимает моё тело к железному полу салона машины.

Попытка разглядеть происходящее вокруг меня не приносит ожидаемого результата. Вокруг темно, да и от сильного удара голова идёт кругом, а перед глазами всё плывёт. Я пытаюсь позвать на помощь, но изо рта вырывается лишь что-то вроде непонятного блеянья. Когда щека прижата к холодному полу, говорить довольно непросто.

По звуку дребезжащего железа я понимаю, что мы тронулись с места. По настойчивому тычку в висок чем-то твёрдым я понимаю, что люди, окружившие меня, вооружены.

– Лежи тихо и не дёргайся.

Этот голос принадлежит точно не тому мужчине, с которым я говорил по телефону. Этот голос более молодой и бодрый, чем тот.

– Жан, ты поаккуратнее с ним... Он же нам ещё нужен.

Этот хрипящий голос я узнаю сразу. Он совершенно точно принадлежит моему утреннему собеседнику. Тому самому шантажисту, которого я представлял сидящим в провонявшем баре со стаканом дешёвого виски.

– Приподними-ка его. Я хочу на него посмотреть.

Резкий рывок за заднюю часть воротника, и я неуклюже сажусь на задницу, прижавшись боком к чему-то мягкому. Скорее всего, это обивка сиденья.

– Вот он ты какой...

Мужчину, сидящего напротив меня, совершенно не смущает тот факт, что на встречу пришёл не тот человек, которого звали, а совершенно другой.

– А вы действительно похожи. Вылитый Фред...

В другой бы ситуации я воспринял бы данное несправедливое сравнение как комплимент. Сейчас же мне до лампочки все сравнения и все комплименты. Я просто хочу убежать.

– Будем знакомы. Я Жулиан.

Пожилой мужчина улыбается мне с искренней добротой. Его седая борода и обрюзгшее тело делают похожим его на Санта-Клауса. Жаль только что его подручные гномы крупнее меня в несколько раз.

– А я... – хриплю я.

– Я знаю кто ты, – перeбивает меня собеседник.

Конечно он знает кто я. Пускай я и не так знаменит, как Фредерик, но уже узнаваем на улицах, хоть и всегда предпочитал держаться в тени приятеля.

– Жан, пристрой нашего гостя на более удобное место.

Громила, приставивший пистолет к моему виску, услужливо даёт мне свободу. Я медленно забираюсь на кресло.

– Я уверен, ты в курсе для чего ты здесь, – вкрадчиво начинает Жулиан, доставая из пачки сигарету.

Даже боюсь предположить. Таким людям, как эти, вряд ли нужны деньги.

– Нам нужна твоя помощь, – медленно говорит человек сидящий напротив. – Взамен мы не пускаем в прессу слух об истинной национальности тренера сборной Европейского Союза.

Жулиан неторопливо подносит зажигалку к сигарете, плотно зажатой его губами. Густые клубы дыма вырываются из его рта и разлетаются по всему салону. Они еле заметно содрогаются от воздуха вибрирующего в машине, неторопливо катящей по одной из узких улочек Парижа.

– Что же вам нужно? – немного осмелев, спрашиваю я.

– Правильный вопрос, – кивает головой Жулиан. – При всей невероятности моих требований, мне просто нужна гарантия того, что в пятничном матче сборная Европейского Союза потерпит поражение.

В моём горле мгновенно образовывается комок из многочисленных вариаций слова “но”. Я проглатываю его, понимая, что я не в той ситуации, чтобы использовать предложения с этим союзом.

– Если ты сейчас откажешься, то пистолет, приставленный к твоему виску, может неожиданно выстрелить. Если согласишься, но, в итоге, не выполнишь условий договора, та информация, которой мы владеем, просочится в прессу и вызовет крупный резонанс.

Мой собеседник абсолютно уверен в своих словах. В его глазах читается неподдельная убеждённость в непременном выполнении своих обещаний.

– Я же просто тренер, а не игрок... – срывается с моих губ.

Брови Жулиана сдвигаются к переносице. Он не просто недоволен. Он разозлён.

– Не вздумай мне рассказывать байки о том, что ты ни на что не влияешь!.. Я сам был и тренером и помощником тренера... Ты же слышал о трагичной победе «Ботафого» в 2009-м году? У руля команды стоял Риос, а его помощником был именно я.

Он произносит последнюю фразу с некой гордостью, видимо ожидая моей восхищённой реакции. Абсолютно точно, её не последует. Я не вижу причин восхищаться этим человеком. Пускай он даже и работал вместе с отцом Фреда.

– Ты не прав, если думаешь, что ни на что не влияешь, – назидательно произносит Жулиан. – У тебя есть время всё обдумать. Завтра в это же время тебя будут ждать по тому же самому адресу.

Разговор окончен? Пытка неизвестностью завершена? Я свободен?

– Жан, выпусти нашего гостя.

Боковая дверь фургончика плавно отъезжает в сторону. Меня, не церемонясь, высаживают прямо на ходу. Боль зубами вгрызается в колени и локти. Я, полулежа, провожаю взглядом фургон.

Зарычав, он на полной скорости скрывается за ближайшим поворотом. Мне повезло, что до этого машина двигалась довольно медленно. Но вот куртке Фреда точно пришёл конец.

Автор: FIRSTy 27.1.2010, 14:11

Хорошо, но предсказуемо.
А Шантажисту должно быть за 70.

Автор: BULK 27.1.2010, 14:24

FIRSTy, ну если быть точнее то 69 лет )

Автор: MyrOsLove 27.1.2010, 20:59

а по-моему нет.

прочел...
Waiting.... .... .... .... .... ....

а я на стороне шантажиста)

Автор: Fern@ndo 31.1.2010, 23:19

Не сомневаюсь, что очередная история Артема увлекательная, как голливудский фильм. Но у меня никак не получается дочитать, ту самую про Педро и Адриану или как-то так
Булк, тебе полюбому пора отправлять твои сочинения в редакцию) пусть печатают где-нибудь. Полюбому понравится

Автор: BULK 31.1.2010, 23:37

Fern@ndo, да ладн, ты сначала прочти, а потому уж истину глаголь =)))

з.ы. рад что заглядываешь =)

Автор: BULK 6.2.2010, 15:44

2050 год. 15 июня.
Фредерик.

Говорят, что по запаху мужчина может определить свою избранницу. Кажется, я согласен с этим высказыванием. Этот её запах, что еле ощутимо вкрадывается в мой организм, сводит с ума. Я чувствую сильнейшую потребность встать и накинуться на неё прямо здесь, в её же кабинете. Мои животные инстинкты пытаются перебороть мысли, витающие в моём разуме.

Я тереблю правую манжету своей рубашки. Всё моё тело в нетерпении. Я нахожусь в таком состоянии, что меня еле заметно трясёт. Кружится голоса и ломит всё тело... Это какая-то животная ломка.

Амелия заполняет какую-то анкету и изредка кидает на меня мимолётные взгляды. После каждого из них невидимая рука сжимает моё сердце. Оно бьётся всё сильнее, желая выпрыгнуть из груди. Сердечный приступ от возбуждения - интересно, а такое возможно?..

В правой руке зажата пластмассовая баночка с моим лекарством. Её и свой мобильный телефон я нашёл в собственной порванной и испачканной куртке, что висела привычно на вешалке, когда я заходил домой час назад.

Это сосредоточенное молчание переходит в звенящую тишину. Прошло около трёх минут, но мне кажется, что прошло около трёх часов. Зря я пришёл...

Мадам Дюкасс что-то сосредоточенно изучает в одном из анкетных листов, который лежит прямо напротив неё. Изящные пальчики поглаживают шариковую ручку. Неприличные мысли начинают прокрадываться в голову.

– Итак, – наконец произносит Амелия тихим голосом. – Теперь я могу заняться вами, месье Местрес.

Можешь заняться со мной чем угодно в любое удобное для тебя время.

– Фред, – поправляю я её. – Просто Фред.

Она улыбается и смотрит на меня так, будто жалеет, что я сижу в кресле для пациентов, а не на её кровати с бутылочкой вина в руках. Хотя, возможно, это только что придумал я сам. Надеюсь, это не так.

– Давно я вас не видела в своём кабинете... – медленно изрекает Амелия. – Я даже успела забыть, на что вы мне жаловались в тот раз.

Я и сам уже успел забыть, что со мной не так. А точнее, я просто сжился со своими болезнями. Постоянные бессонницы, головные боли, провалы в памяти - это всё стало неотъемлемой частью моего самочувствия.

– Вот, – я ставлю баночку с лекарством на тёмный лакированный стол. – Это вы выписали мне недели две назад. Сначала помогало, а теперь уже нет...

– Понятно...

Амелия поднимается из-за стола и направляется к одному из многочисленных шкафчиков. Запах её духов разливается по всему помещению, окончательно выбивая меня из колеи. Ещё немного, и от неадекватных мыслей я перейду к неадекватным действиям.

– Не хотите чего-нибудь выпить? – неожиданно спрашивает она, открыв дверцы одного из шкафчиков.

– Можно, – задумчиво протягиваю я. – Трудный день?

Амелия, изобразив какую-то кисловатую эмоцию на лице, кивает головой. Кажется, она не прочь развеяться прямо на рабочем месте.

– Это бренди, – изрекает она, наливая что-то в стаканы. – Люблю бренди.

У всех свои слабости. И именно с помощью них мы ищем уязвимое место в непробиваемой броне защитных рефлексов людей. Может купить ей пару ящиков самого дорогого бренди?..

– Сегодня у меня был такой пациент... – снова перескакивает на другую тему Амелия. – У него сильная зависимость. От алкоголя. И от женщин...

Как я его понимаю. От женщин зависимость есть у всех мужчин. Кажется, она врождённая...

– Так вот, он ушёл за несколько минут до вас. Но перед этим, я выслушивала несколько часов его душевные изливания по поводу этих его зависимостей...

Изящным движением Амелия подхватывает два стакана и направляется в мою сторону. Я только сейчас замечаю насколько коротка её юбка... Нет, всё официально! Это официальный костюм. Только меня больше волнует, что находится под ним.

– Ведь пациентов не выбирают, да?.. – произносит мой личный доктор так, будто адресует этот вопрос самой себе. – Утомляют многочасовые разговоры. А вот пациенты, которые говорят мало... Для меня они как золото.

Неужели это нечто вроде комплимента в мой адрес?.. Хм. Молчание - золото?

– Мне нравится, что вы не из числа тех, кто болтает без умолку о своих душевных травмах.

Она ставит один из стаканов напротив меня, слегка наклоняясь вперёд. Разрез её блузки, предательски отслонившись от груди своей хозяйки, открывает для меня самое настоящее зрелище. Этого достаточно для того, чтобы я почувствовал себя жертвой ненавязчивого изнасилования. Пускай мне это и нравится.

– За хороших пациентов!.. – поднимает бокал Амелия, присаживаясь на крышку лакированного стола.

– За хороших врачей!.. – вежливо добавляю я.

Или мне кажется, или она специально выбрала именно ту самую позу, сидя на столе, после которой я несомненно перейду от неадекватных мыслей к неадекватным действиям.


2050 год. 16 июня.

Говорят, что по запаху мужчина может определить свою избранницу. Пожалуй, человек, сказавший это, немного заблуждался. Этот её запах, что так навязчиво закрадывается в мой организм, мне пресытился.

Первые лучи солнца уже давно разукрасили яркими узорами мою комнату, а я всё лежу и думаю. Причём, с каждой новой мыслью, посещающей меня, я всё больше и больше убеждаюсь в том, что я идиот.

Рядом со мной лежит девушка, ради которой вчера я был готов свернуть горы, а сегодня мне до неё уже нет дела. Либо я сам навязал себе эту мысль, либо она единственно верная, как тот факт, что Земля круглая, а квадрат Малевича - квадратный.

Я готов в очередной раз принести боль хрупкому созданию, попавшему в мои сети. А правда ли это так больно?.. Наверно, я сам должен испытать это на своей шкуре, сам пройти через подобное, чтобы всё прочувствовать и перестать поступать подобным образом. Может, тогда я научусь принимать верные решения.

Амелия мирно спит, положив голову на моё плечо. Скорее всего, сейчас ей снится какой-то приятный сон. Возможно, даже наша с ней свадьба. Девушки бывают такими наивными и недальновидными...

А может нужно переступить через себя? Может нужно сказать, что на этот раз я буду бороться, а не сдавать позиции в первый же день, при первом же сомнении, закравшемся в мою бестолковую голову?.. В конце концов, мне уже не двадцать лет. Пора перестать молодиться, бегая за всеми юбками подряд, даже если они более привлекательны, чем та единственная, которую я уже выбрал.

Возьми себя в руки. Переступи через своё самолюбие. Выключи животные инстинкты и включи разумные побуждения. Начинать нужно с малого.

Я медленно приподнимаю хрупкую головку Амелии со своего плеча и укладываю её на подушку. Свесив ноги с кровати, я, не моргая, смотрю в окно. Облака медленно бегут по голубому небу. Мне тоже всё нужно делать маленькими шагами, потихоньку.

Стараясь не шуметь, я прокрадываюсь к двери спальни. Начну с пустяка. Завтрак в постель вполне подойдёт. И даже какая-то приятная улыбка проскальзывает на лице в тот момент, когда я понимаю, что уже начал работать над собой.

В прихожей я нахожу свою вчерашнюю рубашку и штаны - Амелия стянула их с меня по пути в спальню. С кухни раздаются приглушённые звуки телевизора - там, кажется, крутят очередной сюжет о предотвращённом теракте «смуглых». Быть может, я забыл выключить ‘ящик” ещё вчера. Или это Кристофер уже проснулся.

– Доброе утро, – встречает меня Кристофер, сидящий за столом.

– Доброе, – приветливо отвечаю я. – Чего не спишь?

– Всю ночь глаз сомкнуть не смог, – ворчит Крис. – В следующий раз, приводя девушку, накидывай ей, пожалуйста, подушку на голову. Сам знаешь, у нас очень тонкие стены.

Я лишь усмехаюсь. Мой сосед всегда ворчит наутро после моей бурной ночи.

– Кто она? – интересуется Кристофер. – Очередная однодневка?

Это тоже привычный вопрос. Много таких “однодневок” в своё время прошло через мою кровать.

– Нет, – отрезаю я твёрдо, включая кофеварку. – На этот раз всё серьёзно.

Крис смотрит на меня с неподдельным удивлением. В его глазах читается намёк на подступающий к горлу смех.

– Да ну? – изрекает он. – И как же зовут ту избранную чародейку, что околдовала тебя до умопомрачения?

– Амелия Дюкасс.

Кристофер на секунду замирает. Что в нём хорошо, так это то, что он умеет мгновенно оценить ситуацию и перестроиться под неё. Плохо в нём то, что это не всегда хорошо для меня.

– Дюкасс?! – восклицает он. – Психиатр?!

Я, ничего не отвечая, усаживаюсь за стол напротив разозлённого приятеля.

– У нас завтра финальный матч, а ты водишь шашни со своим доктором?? – возмущается друг. – Нашёл время!..

Вероятнее всего он прав. Время действительно неподходящее. Но другой возможности может просто и не быть.

– Фред, ты должен был сходить на приём и узнать, как тебе поскорее вернуться в нормальное состояние, а ты укладываешь в постель своего же врача!..

– А может, я так лечусь? – вырывается некая неожиданная агрессия из моего рта.

Кристофер хмурит брови. Он отводит взгляд, устремляя его на холодильник. На кухне воцаряется тишина. Слышен лишь нарастающий шум кофеварки. Когда Крис просто замолкает, он явно хочет что-то сказать, но предпочитает задержать эти слова в себе, чтобы не обидеть меня.

– Ну? – безрассудно подгоняю я его. – Давай. Говори, что хотел.

– А что мне сказать? – поворачивается Крис ко мне. – То, что ты в очередной раз придумал себе лишние трудности? Надумал какие-то серьёзные отношения?.. Ты можешь дурить голову ей, можешь обманывать себя, но мне солгать у тебя не получится, и ты это прекрасно знаешь.

В помещении вновь наступает гробовая тишина, разбавляемая шумом кофеварки. Так случается тогда, когда Крис прав, а я не хочу этого признавать.

– И что ты предлагаешь? – вздыхаю я, в очередной раз отказываясь от всех благих намерений и добрых побуждений, во имя выгоды для самого себя.

– Поступай как обычно.

Как обычно - это значит, что я должен проводить девушку до входной двери, пообещать позвонить, а затем больше никогда с ней не видеться. Но разве я могу поступить так с ней?..

– Я не смогу...

Снова молчание. Крис ничего не собирается отвечать на мои слова. Он молча наблюдает за тем, как в кофеварке взрываются мелкие пузырьки. Кофе почти готово.

Кристофер напоминает эту закипающую кофеварку. Его настроение полностью соответствует ей - он сам будто закипает. Ещё чуть-чуть и он взорвётся. Я, незаметно для самого себя, перехватываю эти эмоции, наполняясь ими до краёв. Я будто поглощаю их через Криса.

– Знаешь что, – поднимаюсь я из-за стола. – Если ты такой правильный, то сам ей об этом всём и расскажи.

Направляясь в прихожую, я натягиваю на себя рубашку. Одевшись, я хватаю с крючка ключи, и выхожу за дверь. Переступая через порог, я улавливаю чёткий щелчок выключившейся кофеварки. Он похож на звук спущенного курка. Вопрос лишь в том, кто в кого сейчас выстрелил.

Автор: Eretik 6.2.2010, 21:41

Мысли Фреда 16 июня так знакомы. Почти как родные.

Автор: BULK 6.2.2010, 23:20

Eretik, честно? я думал фальшиво... просто пытался передать свои мысли, которые идут по жизни..

Автор: MyrOsLove 7.2.2010, 19:03

скорее так русский мыслит, но не француз))

ну и проказник..((

Автор: BULK 7.2.2010, 22:28

Ну квадрат Малевича - это шедевр мировой известности, о нём все знать должны
Да и не совсем француз наш герой )

Автор: MyrOsLove 7.2.2010, 23:52

та ну, шедевр ваще)

тем более о Малевиче не должен знать....разве что в Лувре к 2050-му его повесят там)

BULK: вот-вот, это очень качественное объяснение ))))

Автор: BULK 14.2.2010, 15:08

2050 год. 16 июня.
Кристофер.

Бодрящий аромат кофе будоражит сознание. Он подогревает интерес к многообразию непоседливых мыслей, пролетающих мимо моей персоны, что вновь оказалась в кромешной тьме. Я пытаюсь поймать как можно больше этих мыслей и внимательно их изучить. Но это большое скопище призрачных образов, представляющих собой отрывки разных предложений, мгновенно вырываются из моих рук и улетают назад - в ту кромешную тьму, где их не разглядеть никогда.

Глоток. Организм резво поглощает напиток. Я чувствую, как тепло разлетается внутри меня, будто дым сигареты в тёмной комнате. Полусонная дремота рассеивается, как утренний туман. Я ощущаю всем своим телом этот жидкий наркотик, от которого почти невозможно отказаться.

Наверняка Фред сейчас беззаботно вышагивает по одной из парижских улиц. Он с удовольствием взвалил на меня очередное непосильное для него задание. Я должен тактично выпроводить его очередную девушку за дверь и пообещать ей, что Фред вскоре позвонит, при этом умалчивая о том, что это будет его последний звонок на её телефон. Я не хочу врать. Это ложь Фреда. Почему она должна быть произнесена моими устами?..

В глубине комнаты слышится тихий скрип двери. Девушка проснулась. Скорее всего, она была крайне удивлена не обнаружив Фреда рядом с собой.

Из коридора до меня доносится знакомый звук. Девушка возится в поиске своих вещей. Как её зовут?.. Кажется, Амелия. Да, Амелия Дюкасс.

Может быть, она сама уйдёт и мне не придётся ей лгать?.. Это было бы чудесно.

– Ой, – раздаётся возглас в проёме кухонной двери. Нет, меня заметили. Так просто мне отделаться не удастся.

– Доброе утро, – вежливо произношу я, заприметив улыбающуюся Амелию, спешно натягивающую на себя блузку.

– Доброе, – улыбается она мне в ответ. – Прости, я очень спешу!.. Опаздываю, кое-куда...

Ну, вот и славно. Проблема решается сама собой. Как кроссворд, в который ответы уже вписаны.

– А я уж хотел предложить кофе... – поднимаюсь я из-за стола и подхожу ближе, стараясь вести себя как можно более вежливо и тактично.

– Нет, нет. Я спешу... – откликается мадам Дюкасс из коридора, надевая туфли на свои изящные ножки.

Её лицо сияет от радости. Она улыбается и смотрит на меня так, будто мы с ней уже знакомы. Видимо, Фред много ей рассказывал обо мне.

– Ну что ж, тогда всего доброго, – я подхожу к двери и ловким движением отворяю её.

– Мы ещё увидимся сегодня...

Она торопливо хватает свою сумочку и подходит ко мне, чтобы обнять на прощание. Я делаю аккуратный шаг назад.

– Сегодня? Не думаю, – я поражён её напором и самоуверенностью; она будто бы абсолютно убеждена в том, что сегодня снова попадёт в эту квартиру.

– А когда? – потихоньку стирает улыбку с лица Амелия, слегка насторожившись.

Я бы ей сказал ‘никогда’, но думаю, что Фред и сам ей об этом сообщит. Пускай встретится с ней или позвонит, и обо всём расскажет. А я не хочу быть гонцом с дурными вестями. Это не совсем мне по душе.

– Этого я не могу знать, – произношу я и легонько подталкиваю девушку к выходу. – Я думаю, он сам позвонит вам и обо всём сообщит.

Выйдя на лестничную площадку, Амелия поворачивается ко мне лицом. На нём не написано ничего кроме недоумения и тревоги.

– Он? – перепрашивает она. – Кто он?

– Фред, мадам Дюкасс, Фредерик. Всего доброго.

Я легонько закрываю дверь, оставив Амелию по ту сторону порога. Я уверен, что, выходя через несколько минут на улицу, я застану на лестничной площадке ещё не развеявшиеся остатки одиночества и задетого женского самолюбия.

***

Всё моё тело слегка вздрагивает при каждом шаге, что приближает меня к концу этой улицы. Тяжкое напряжение отзывается в каждом уголочке моего сознания вновь и вновь. Тревога стальными щипцами вцепляется в сердце и не желает отпускать его ни на секунду.

Я иду вниз по улице Фессар. Солнце играет со мной так же жизнерадостно, как и вчера. Оно, не жалея, разбрасывает свои лучи на каждую из машин, что стоят вдоль этой тихой улочки. В каждом окне этих белоснежных домов оно улыбается мне своим ярким сиянием, будто бы говоря: ”Иди вперёд, не бойся, всё будет хорошо”.

Рабочие в оранжевых накидках, что вчера были здесь, сегодня куда-то подевались. Без их шумно-раздражающего бурения тротуара улица кажется вполне мирной и тихой. Жаль, что я слышу в этой зловещей тишине лишь беспокойство и тревогу. Наверное, это паранойя.

Я оборачиваюсь, пытаясь понять, не идёт ли кто-нибудь за мной. Но позади всё спокойно. Ни души. Даже не единого намёка на преследователей.

Солнце вновь пытается ослепить меня, промелькнув в отражении на капоте одной из машин. Сам же яркий круг висит прямо над моей головой, напоминая мне о наступлении полудня. Именно на 12:00 мне и была назначена вторая встреча тем стариком, что напоминает мне Санта-Клауса. Он велел появиться ровно через 24 часа на том же месте, что и вчера. Может быть, это означает, что меня вновь затолкают в душный тесный фургон и повезут по улицам Парижа с пистолетом у виска?.. Надеюсь, это не так.

Этот человек, которого зовут Жулиан, велел мне обдумать его предложение. Под словом ”обдумать” он, вероятнее всего, имел в виду ”добровольно согласиться”. Поэтому у меня нет выбора - придётся помогать этим людям, пускай я и не знаю, что за всем этим стоит. Хотя я не уверен, что было бы лучше, если бы я обо всём этом знал.

Я останавливаюсь напротив пешеходного перехода, что перекинут через дорогу как мостик через пропасть. Справа никого нет. Ни фургонов, ни грузовиков - никого. Сзади тоже ни души. Или они задерживаются или мне нужно идти дальше - в этот бар. В бар, к которому я в прошлый раз так и не дошёл.

Интересно, что меня там ждёт?.. Душное тёмное помещение, в котором каждый человек будет смотреть на меня своими заплывшими глазами, как на потенциальную жертву столь ожидаемой пьяной потасовки? Скорее всего, именно это. Но к кому я иду на встречу?.. К седому толстяку Жулиану, напрочь провонявшему сигаретами и разбрасывающему угрозы как Зевс свои молнии? Я уверен, это наиболее вероятный вариант из всех, что только могут прийти мне в голову.

Ещё раз оглядевшись вокруг, я, поправив рубашку, двигаюсь по белому ”мостику”, переброшенному через дорогу. Я будто иду через пропасть, покрытую асфальтом. Кажется, ещё мгновенье, и из-за угла выскочит тот самый фургон, разгонится посильнее и беспощадно собьёт меня с ног. После такого удара я уже рискую больше никогда не подняться. Да, определённо, это паранойя.

Ступая по этим белоснежным прямоугольникам, как по деревянным дощечкам, я перехожу на другую сторону улицу. Передо мной лишь огромная красная вывеска с надписью «Брасеррье», под которой находится скромная стеклянная дверь. Не разменивая секунды на минуты, я резко толкаю её и переступаю через порог.

Я побывал во многих пабах за всю свою жизнь, но в такой попадаю впервые. Молодой смазливый бармен за стойкой и чистые столы, расставленные вдоль огромных окон, открывающих вид на улицу. Бар - это чисто символическое название. Данное заведение больше похоже на ресторан.

Посетителей здесь нет вовсе, да и не должно быть много в такое время дня. Именно поэтому нужного мне человека я замечаю сразу. Нет, я его не только замечаю, но ещё и узнаю. Я лишь однажды видел его вживую, но запомнил навсегда.

Мужчина, сидящий за столом возле широкого окна в полстены, поднимает руку, приглашая к себе. Его дорогой костюм, сидит на нём столь идеально, что сразу становится ясно какого полёта эта птица... Нет, это не заплывший жиром Жулиан. Скорее, это его полная противоположность.

Я направляюсь прямо к нему, чувствуя, что солнце действительно меня не обманывало - как оно и обещало, всё хорошо. По крайней мере, лучше, чем казалось раньше.

– Добрый день, месье Трилло, – произношу я с улыбкой на лице и протягиваю руку человеку, которого видел лишь однажды, но так ясно запомнил навсегда.

– Давайте без имён, – строго произносит мой собеседник и жмёт мою ладонь.

Яркий солнечный луч вновь коварно жалит меня в глаза, отражаясь от одной из стеклянных поверхностей на улице. Месье Трилло тоже зажмурился и бросил взгляд за окно.

– Дивная погода, не правда ли? – произносит он, дабы хоть как-то начать разговор. – Давненько не было такого солнечного лета...

– Вы правы.

Даже аккуратная бородка Трилло будто бы впитывает это сияние летнего солнца. Сам месье Трилло жестом приглашает меня присесть напротив него. Ногой я случайно задеваю какой-то предмет, находящийся под нашим столиком, и он с грохотом падает на кафельный пол.

– Аккуратнее, – произносит Трилло и лезет под стол, извлекая оттуда тёмный кейс. – То, что внутри этого чемоданчика стоит дороже, чем вся эта забегаловка.

Заманчиво. Что же заставляет этого влиятельного мужчину носить с собой в этом кейсе что-то настолько дорогое?.. А может быть, в этом чемоданчике и лежит нечто такое, ради чего я здесь и нахожусь?

– А где Жулиан? – возникает у меня вопрос неожиданный для самого себя, и я вдруг понимаю, что с тем неприятным стариком меня уже что-то связывает незримой нитью.

– Ох, этот Жулиан... – тяжко вздыхает Трилло. – Если бы ты знал, какой он прошёл жизненный путь. Кто бы мог подумать, что из интеллигентного футбольного тренера выйдет такой отличный главарь одной из группировок?.. Для него жизнь поменялась после смерти его верного товарища Фреда Риоса.

Мужчина, сидящий напротив меня, выразительно смотрит мне в глаза, словно пытаясь отыскать в них какую-то искрящую реакцию, но отводит взгляд, понимая, что внутри у меня ничего и не пошевелилось. Мне лишь интересно послушать о любопытной судьбе того толстяка, но не более.

– И ведь какая ирония судьбы, – продолжает Трилло. – Что именно с помощью Жулиана мы вышли на тебя. Лишь с помощью счастливого случая Жулиан разглядел сходство своего старого друга и человека, оказавшегося его сыном.

Я сомневаюсь в том, что тот случай был счастливым. Если бы он был счастливым, я бы не сидел здесь, а спокойно пил кофе у себя дома.

– Но Жули просто пешка, – прерывает свои откровения мой собеседник. – Он лишь один из исполнителей.

Я начинаю понимать всю суть того, что говорит мне месье Трилло. Всё просто. Настолько просто, что было глупым не заметить столь очевидные факты ранее. Жулиан - международный террорист, не иначе. А тот человек, что сейчас сидит передо мной, именно та фигура, что движет всеми этими сложными процессами. Первый заместитель министра иностранных дел Европейского Союза и шеф миграционной полиции - та самая верхняя часть пирамиды, что даёт неограниченные возможности террористам, в лице «смуглых» группировок... Есть лишь два вопроса, что мучают меня: зачем Трилло всё это нужно и чего они ждут от меня?

- Перейдём к сути, - словно читает мысли с подкорки моего мозга месье Трилло. - Я уверен, ты уже понял, что если перед тобой сидит столь влиятельный человек как я - дело серьёзное.

- Я понял...

Следовало бы понять раньше. Следовало бы не лезть в это дело самому. Нужно было обо всём доложить Фреду, вместе бы мы что-нибудь придумали... Но теперь поздно. Я влез туда, куда не следовало, и вылезать точно придётся самому.

- Я присутствовал на том первом матче с Бразилией и лично видел, насколько сильно ты влияешь на ситуацию, происходящую на поле. Поэтому отговариваться бесполезно. Всё что нам нужно, так это просто поражение сборной Европейского Союза в финальном матче.

Просто. Просто поражение. Всё так просто, когда слова вылетают изо рта. Всё так осложняется, когда ты начинаешь задумываться об их смысле. Невыносимо сложно становится уже на той стадии, когда ты пытаешься реализовать слова в жизнь. Но ты просто постарайся. Ведь всё так просто.

- Взамен мы гарантируем, что та самая неугодная тебе информация не просочится в прессу и, самое главное, в службы миграционного контроля. Ведь ты знаешь, что за этим последует?

Конечно же, знаю. Выселение из Европы. Позор. Жалкое существование в стране третьего мира. И ещё немного позора, но уже от своих настоящих земляков, что станут твоими соседями по принуждению правительства. Спокойной жизни у Фреда не будет больше никогда.

- У меня лишь один вопрос... - говорю я, потирая указательным пальцем висок. - Вам-то зачем всё это нужно?

Трилло лишь ехидно ухмыляется. Как же! Скажет он тебе. Жди-дожидайся. Ты пешка. Сиди и молчи, не задавая лишних вопросов.

- Хороший вопрос, молодой человек, очень хороший, - внимательно что-то выглядывает в окне мужчина в аккуратном костюме, что сидит на нём столь идеально. - Загвоздка в том, что я пока для себя не решил, следует ли вам знать подробности.

- Мне кажется, что я не слишком похож на стареющую сплетницу, живущую по соседству, - усиливаю я напор, желая достичь поставленной цели. - Я не буду болтать. Мне можно доверять. Да и не в моих интересах сливать кому-то информацию, покуда я и сам по уши в дерьме. Секрет за секрет?

Я настойчив ровно настолько, насколько мне позволяет ситуация и совесть. Трилло загадочен как кокетливая девушка на первом свидании. В молодости таких я щёлкал как орехи.

- Что ж, если вы считаете, что данная информация вам только поможет... - уже почти сломлен мой оппонент.

- Мы с вами по одну сторону баррикад, месье Трилло, - взываю я к доверию.

- Я просил без имён.

Трилло строго смотрит прямо на меня. Затем несколько раз оглядывается. Видимо, он считает, что за нами могут следить. Или у него просто какая-то навязчивая идея.

- Возможно, зря я вам всё это говорю, - начинает мой собеседник. - Но, тем не менее, я вам доверяю. Надеюсь, всё это вам поможет.

Он наклоняется ко мне ближе и почти переходит на шёпот:

- Не секрет, что Берсон с помощью победы Европейской сборной хочет сломить и унизить другие народы. Он боится некоего призрачного террористического акта. Я вас уверяю, он вполне реален.

Террористические акты, подавления недовольных масс... Как я далёк от этого. Зря я завёл этот разговор. Теперь придётся выслушивать весь этот бред старика, который полностью зациклен на ”дворцовых” интригах и переворотах.

- Берсон считает, что победа сборной Европейского Союза поможет подавить восстания и в какой-то степени решит назревающие конфликты мирным путём. Чаша весов мирового порядка останется на месте - ЕС будет господствовать. Вполне логично, что победа бразильской сборной поставит всё с ног на голову. Европейская сборная будет опозорена в родных стенах, весь остальной мир поймет, что Европа не настолько сильна, как всем кажется. Даже сегодняшняя победа Аргентины над русскими в матче за третье место уже станет крупнейшим событием, которое вызовет огромный резонанс в обществе. Всё уже предрешено.

Множество кусочков головоломки медленно двигаются в нужных направлениях и становятся на свои места. Революция - это не миф, выдуманный вечно пугающей нас жёлтой прессой. Это вполне реальное событие, которое может выбить привычное существование из обыденной колеи. Вопрос лишь в том, насколько сильно может повлиять это событие на установившееся равновесие. Возможен ли новый 2035-й год?..

- И именно поэтому поражение сборной Европы на Чемпионате Мира настолько значимо для нас. «Мы не хуже Европы» - это будет лозунг для грандиознейшей в истории человечества революции.

- Пардон, - перeбиваю я. - А в чём состоит её грандиозность?

Не могу себе представить это. Неужели, «смуглые» с автоматами наперевес готовы просто побежать по мирным улочкам европейских городов, ради какой-то призрачной революции. Это же смерти, трупы, горы трупов и кровь, льющаяся рекой.

- Наверное, вы представили себе какое-нибудь восстание парижских рабочих, выбежавших на улицы с плакатами и дубинками? - обиженно кривит губы Трилло. - Напрасно. Это не просто вооружённое восстание в одном городе. Это целый комплекс терактов, организованных лично мной, которые начнутся синхронно во всех крупных европейских городах.

Человек, сидящий передо мной, пылает от самодовольства. Его лицо словно говорит ‘похвали меня’. За всей этой напыщенностью, он, кажется, совсем позабыл о самоконтроле.

- Эти восстания начнутся сразу после окончания финального матча Чемпионата Мира. Но это не главное... Министерство иностранных дел и министерство обороны уже заминированы. Два огромных здания взлетят на воздух, а вместе с ними канет в лету многомиллиардная центральная база имён и главная база данных европейских военных!.. Все европейцы и неевропейцы уровняются - грань, официально разделяющая их, сотрётся. А военные потеряют все свои главные точки опоры и терабайты секретной стратегической информации. Бах, и ничего нету!

Позади меня раздаётся звон стекла. Я поворачиваюсь назад. Эмоциональный Трилло спугнул бармена, протирающего стакан, и тот уронил его на пол.

- Наверное, нужно потише... - медленно произношу я, поворачиваясь к месье Трилло.

- Ты прав, - соглашается тот. - Да собственно, я уже и так слишком много рассказал.

Он задумчиво потирает свою бородку, оценивая размер ущерба, нанесённого делу своей несвоевременной болтливостью. Посчитав, что урон ничтожен, а я надёжен, Трилло вновь улыбается.

- Я вижу, ты впечатлён...

- Не то слово, - порой наглая лесть сама собой льётся из моего рта.

- Значит, ты согласен нам помочь?

Он спрашивает так, будто бы у меня есть выбор. Даже думать не хочу о том, что сделают с Фредом, если я откажусь. Нельзя подвести друга. Нужно соглашаться и выполнять своё доброе дело. Правда, для этого мне снова придётся много лгать. Лгать Фреду и всем вокруг. Парадокс.

- Да, я согласен, - я произношу эти слова так, будто репетировал их в своей голове очень долгое время.

- Тогда по рукам, - улыбается Трилло. - Это тебе для мотивации.

Он ставит на стол свой тёмный кейс. Солнце играет на его блестящих гранях так, словно их полировали не один час. Трилло распахивает чемодан, как сказочный сундук. Купюры, купюры, купюры... Много купюр. Очень много. Их хватит на безбедную старость. Возможно даже и на безбедную старость моих детей.

- Вторую половину получишь после матча.

Яркая вспышка света жалит в прямо глаза. Проклятое солнце снова играет со мной. Прикрывая лицо рукой, я гляжу в окно. Там лишь какой-то мужчина в короткополой шляпе торопливо сворачивает за угол. Видимо, спешит на работу. Я уверен, ему в жизни не заработать столько денег, сколько сейчас лежит передо мной.

Автор: MyrOsLove 15.2.2010, 1:36

кккрута, много бабосов)

о нет, он что-то заметил!

Автор: delpiero 17.2.2010, 16:19

За полтора часа прочитал почти всю историю
Срочно требуется продолжение

Автор: BULK 17.2.2010, 16:30

Ну ты читаю всю историю и продолжения так скоро тебе не потребуется ))))

Ну а ваще, продолжение - на днях. Последний эпизод.

Автор: delpiero 17.2.2010, 21:22

Почти всю это без последней не вышедшей главы

BULK: ок, теперь понятно )

Автор: delpiero 18.2.2010, 17:45

А вот ты писал рассказ от балды или хоть чуть чуть пользовался менеджером

Если пользовался то как ты это все перенес на него?
Сборную ЕС, отстутствие чемпионатов мира, банкротство грандов...

Автор: BULK 18.2.2010, 18:39

От балды.


Думаю, если хорошо разбираться в скриптах игры и умело пользоваться редактором, то и этот выдуманный мир легко будет перенести в менеджер, хоть времени на это и не мало уйдёт.

Автор: delpiero 18.2.2010, 19:03

Да без менеджера лучше получается у тебя даже

Автор: BULK 25.2.2010, 20:54

2050 год. 17 июня.
Фредерик.

Этот пульсирующий рёв кипящего стадиона постепенно стихает. Люди поочередно теряют голос, будто бы кто-то отключает у них звук. Все крики постепенно сходят на нет. Тишина. В ней раздаётся лишь монотонный стук стрелок моих наручных часов. Секунда. Две. Ещё секунда. Я не слышу ничего кроме аккордов стрелок, бегущих по кругу. Все они вместе указывают на то, что сейчас ровно 20:40.

Тик-так. Щёлканье стрелок синхронизирует дыхание. Внутренний слух отсчитывает каждый удар моего сердца. Я живу. С каждой секундой моя жизнь всё больше ускоряется. С каждым мгновением я вновь обретаю утерянную на момент реальность.

– Фред!

Кристофер легонько толкает меня в плечо.

– Что?

Я поворачиваюсь к нему и чувствую его взгляд прямо внутри себя, глубоко в своей душе. Он заглядывает в неё, чтобы читать меня как открытую книгу.

– У тебя там что, голая девочка? – усмехается Крис. – Это же просто часы.

Меня так легко вывести из равновесия самой обыденной вещью. Любой предмет может заставить меня на какое-то время потеряться в лабиринтах своего разума.

– Следи за игрой, – мой друг назидательно смотрит мне в глаза так, словно вкладывает свои мысли мне в голову.

Я оборачиваюсь и внимательно вглядываюсь в тот футбольный спектакль, что происходит на зелёном газоне стадиона. На нём идёт напряжённая борьба за мяч. Вокруг изумрудного прямоугольника беснующиеся трибуны, до отказа забитые фанатами. «Парк де Пренс» заполнен. Он вооружён сотнями фотоаппаратов и десятками видеокамер. Матч транслируется по телевизионным каналам всего мира.

Сорок минут. Ровно столько времени двадцать два игрока в напряжённом противостоянии пытаются преодолеть соперников и самих себя. На данный момент у моей команды получается лучше. ЕС - Бразилия: 1-0.

Один час. Ровно столько игрового времени отделяет меня от самой великой победы за всю свою головокружительную карьеру. На предматчевой пресс-конференции я пообещал, что посвящу эту победу маме.

Кристофер делает несколько шагов вперёд и останавливается рядом со мной. Он сосредоточено вглядывается в поле. Мимика на его лице выражает слабые зачатки стремящегося наружу негодования.

– Какие причины для недовольства?

Крис не отводит своего взгляда от зелёного газона. Спустя секунду я замечаю, что он смотрит не на него, а немного выше. Возможно, он смотрит на небо, тучи на котором сгущаются. Сегодня обещали первый дождь за всё жаркое лето.

– Нам нужно следовать другому плану, – машинообразно отчеканивает слова Кристофер.

Он говорит столь многозначно, что мне остаётся лишь теряться в догадках. Крис намного умнее, хитрее и находчивее из нас двоих. В основном поэтому, ход его мыслей порой является для меня загадкой. Хотя мне всегда казалось, что я знаю всё, что знает и он. Где-то в глубине своей души я в этом абсолютно уверен.

Трибуны взрываются единогласным вздохом разочарования. Наша команда упустила очередной верный шанс удвоить преимущество. Я бросаю взгляд на табло. На нём счёт игры, фамилия ”Сарандан” и цифры ”44:51”. Главный арбитр должен вот-вот прибегнуть к помощи своего свистка и объявить об окончании первого тайма.

Неожиданно я чувствую едва ощутимую вибрацию в правом кармане своих брюк. Я машинально лезу туда и достаю свой мобильный телефон. На нём высвечен знакомый номер. Это Амелия.

Главный судья матча, Вильям Претти, дважды коротко свистит. Первый тайм окончен. Футболисты медленно плетутся в сторону подтрибунных помещений. Стадион резко начинает затихать, словно все люди, присутствующие на нём, выдохнули дружно и с облегчением.

Телефон в моей руке продолжает звонить. Мне помнится, что я отключал его... В любом случае её звонок сейчас не к месту. Не понимая, что со мной происходит, я машинально жму на кнопку ответа и подношу трубку к уху.

– Алло! Фреди?!

Кроме моей мамы никто меня так не называл. По коже пробегает приятная бархатистая дрожь. Я замираю, внимая каждому звуку из динамика телефона.

– Фреди, почему ты не звонишь? Нам нужно срочно поговорить!

– Извини, ты не вовремя.

Я постепенно прихожу в себя. Заприметив спину Криса, мелькнувшую передо мной, я направляюсь за ним.

– Фреди, послушай меня! Я кое-что поняла!.. Я же психиатр, почему я сразу не догадалась?.. – женский голос что-то сбивчиво бормочет мне в трубку. – После вчерашнего я поняла, что с тобой происходит! Это всё не из-за бессонницы, мне кажется, что у тебя...

– Амелия, мне сейчас некогда, – грубо перeбиваю я девушку. – Если ты хочешь сейчас же меня увидеть, то просто включи телевизор...

Кажется, она слегка не в себе. Лихорадочное бормотание сменяется частым дыханием и слабыми всхлипываниями.

– ...но вживую ты меня теперь не увидишь точно. Всего доброго.

Я беспощадно нажимаю на кнопку сброса, и из динамика доносится лишь тоскливая тишина. Я ограждаю Амелию от себя, потому что полностью уверен, что без меня ей будет гораздо лучше. А может быть даже и безопаснее.

***

Я просто медленно иду вперёд по коридору. На мои руки надеты кандалы. Самые настоящие железные наручники. Эти металлические ”браслеты” я примеряю в жизни впервые.

С каждым шагом я всё больше ощущаю себя тем несправедливо осуждённым мучеником, которым я и являюсь. Я всё яснее осознаю, что этот коридор и есть вся моя жизнь. Держа подбородок как можно выше, я медленно плетусь вперёд по отмерянному мне маршруту, впереди меня маячит сияние обманчивого светлого будущего, а руки, как и всегда, скованы тяжкими цепями неотвратимых обстоятельств. И кто-то всё время идёт за моей спиной, подталкивая вперёд.

Я прислушиваюсь и замираю всем своим телом. Где-то часы по-прежнему отсчитывают временные отрезки. Светлый круг, разделённый на двенадцать частей, висит на стене неподалёку от меня. Расположение его стрелок указывает точное время - 22:56.

Бросая короткие взгляды на человека, что идёт рядом со мной, я всё больше и больше заблуждаюсь в собственных мыслях. Будто бы я что-то знаю, но забываю что именно. Словно кто-то каждое утро чистит мою память от лишнего хлама.

Моего спутника зовут месье Трилло - он служит шефом миграционной полиции, я видел его выступления несколько раз по телевизору. Он идёт со мной нога в ногу. Величавая осанка придаёт своему хозяину необходимый заряд уверенности и спокойствия. На руках месье Трилло наручники. Такие же, как и у меня - будто бы мы братья, будто бы мы скованы чем-то вместе.

– Не волнуйся, – тихо шепчет он мне. – Я сам выберусь и тебя вытащу.

Откуда такая великодушность?.. Я хочу понять, что происходит, но с каждым разом все попытки оказываются тщетными. Все части пазла не ходят складываться в одну замысловатую картинку. Словно кто-то отобрал у меня некоторые фрагменты мозаики.

Все события мешаются в голове. Андре. Амелия. Нико, свалившийся как снег на голову, со своими невнятными обвинениями... Теперь Трилло.

– Пойми лишь одно, – продолжает шептать мне месье Трилло. – Главное что задуманное нами, так или иначе, претворится в жизнь. Это самое главное. Поверь мне.

– Не разговаривать!.. – толкает в спину моего нового знакомого здоровый полицейский, что идёт позади нас.

Ещё пару шагов и мы окажемся у стеклянных дверей, что ведут на улицу. Множество людей за этими дверьми жаждут моего появления - они ждут той секунды, когда им выпадет возможность плюнуть в моё лицо. Они хотят выплеснуть ту сокровенную злобу и ненависть, что копилась в каждом из них так долго. Никогда не думал, что именно так уйду из футбола.

***

Если бы я был художником и рисовал бы то, что сейчас вижу перед собой, то я непременно выполнил всё в чёрно-белой гамме. Чрезмерно контрастно, слегка смазано по краям, чтобы сконцентрировать внимание зрителя на центральной части картины.

Передо мной тысячи людей, отчаянно машущих руками и выкрикивающих лозунги. Кричалки, остроумные фразы и просто восторженные возгласы - всё вновь утопает в вибрирующей тишине. Она вздрагивает каждый раз, когда кто-то пытается нарушить её целостность, выпустив в мою сторону очередную стрелу, состоящую из звуков.

Я в центре этой тишины, и я вновь слышу лишь ритмичное тиканье своих наручных часов. Сейчас они показывают 21:21. Это значит, что сейчас идёт 66-я игровая минута. Моя команда по-прежнему ведёт 1:0, лишь слегка уступая соперникам в контроле над мячом. Мои подопечные медленно, но верно устают. Я завёл их в раздевалке, но их ”завод” вот-вот закончится.

– Фред!

Я снимаю воображаемые наушники и приоткрываю дверь невидимого звуконепроницаемого кокона.

– Что?

Кристофер обеспокоено сморит то на поле, то на меня.

– Нужно менять план игры, – убедительно произносит он. – Пора выпускать свежих игроков.

– Не сверли меня, – отмахиваюсь я от друга. – Я всё знаю не хуже тебя.

Перед игрой я решил, что сегодня будет только мой матч. Полностью мой. И победа должна целиком принадлежать мне. Я не собираюсь слушать советов Криса, я выиграю этот матч сам.

Один из футболистов «смуглой» команды настырно рвётся по флангу и делает заброс в штрафную площадь. Защита, не без труда, справляется с этим навесом.

Этот матч самый главный за всю мою жизнь и я не хочу следовать чужим советам, как делал это ранее. Я собираюсь доказать самому себе, что я состоялся не только как игрок, но и как тренер. Я должен показать всем, кто здесь главный тренер, а кто лишь его помощник.

Наш крайний защитник Пеллегрини не успевает за более скоростным оппонентом и валит того на газон. Жёлтая карточка.

Я поднимаю глаза немного выше трибун и понимаю куда всё это время смотрел Крис. В VIP-ложе я узнаю несколько лиц. Президент ЕС - Берсон, президент Футбольной Федерации - Пьерони и человек, которого я несколько раз видел по телевизору, имени которого я не вспомню сейчас - шеф миграционной полиции ЕС.

Бразильцы уверенно контролируют мяч, постепенно подбираясь всё ближе к нашим воротам.

Все самые влиятельные люди нынешнего правительства, хоть как-то связанные с проведением этого Чемпионата Мира, присутствуют здесь. Высокие чины. Передо мной высокие цели. Я забрался настолько высоко, что, упав, могу разбиться насмерть.

Удар из-за пределов штрафной и наш кипер Сардинья, лишь с помощью какого-то чуда, переводит мяч через перекладину. Стадион испускает громкий вздох. Угловой удар.

Нет. Ошибаться нельзя. Любая оплошность смерти подобна. Пускай я и втопчу в землю своё самолюбие, но это куда лучше, чем стать главным разочарованием для своей страны.

– Крис, – тихо подзываю я друга. – И всё-таки, что посоветуешь?

Крис хитро улыбается и заглядывает в свой блокнот.

– Замены, – произносит он. – Нужно много замен.

Я всё понимаю. Нужно освежать игру. Хоть Крис мне об этом и не сказал, но я договариваю эти слова за него. Они проносятся в моей голове сами собой. Вот только сказаны они совсем не моим голосом.

***

Отрывки жизни мелькают перед глазами, словно нарезка из документальной киноленты. Под каждым кадром пара строк, написанных на скорую руку. Между этими строками я читаю истинную правду о самом себе. Я вижу все свои пороки, написанные чёрной краской. Все маленькие подвиги вырисовываются с помощью белых букв. Чёрно-белое полотно жизни - его я вижу на протяжении долгого времени перед своими глазами.

Многоголосая толпа, что находится по ту сторону стеклянных дверей, кричит, используя разные голосовые интонации, но все они сводятся к ненависти. Ненависти ко мне.

На улице уже стемнело. Ещё немного и меня отведут в эту тьму. Руки за моей спиной начинают потихоньку неметь. Наручники, сковывающие их стальной хваткой, стесняют движения, впиваются в запястья и причиняют нарастающую боль.

Почему мы стоим?.. Ведите же меня вперёд. Туда, где я приму душ из враждебности и искупаюсь в ненависти тех людей, которые ещё этим утром боготворили меня.

– Готовьтесь, – произносит один из полицейских, – Сейчас подойдёт наша машина, и мы двинем.

За стеклянными дверьми красная дорожка. По её обеим сторонам две цепи из людей в форме. За их спинами сотни негодующих фанатов, готовых растерзать меня. К тротуару, что обрывает красную дорожку, подъезжает чёрный тонированный лимузин. Неужели, нас повезут на этом?..

– Отойдите.

Не церемонясь, нас с Трилло отпихивают в сторону. Из глубины стадионного коридора, ведущего к нам, появляется группа людей. Двоих я узнаю сразу же - Берсон и Пьерони. Остальные - это их свита.

Они медленно приближаются к нам, и в тот момент, когда наши взгляды встречаются - я становлюсь сканером эмоций. Берсон взбешён, Пьерони источает печаль.

– Надеюсь, вы оба отдаёте себе отчёт о том, настолько суровое наказание будет применено к вам? – президент Европейского Союза, не дожидаясь ответа, проходит вперёд, через стеклянные двери, ведущие на улицу.

Пьерони, лишь кинув грустный взгляд в мою сторону, следует за своим спутником. Они вдвоём быстро проходят по красной ковровой дорожке и залезают в открывшиеся двери лимузина.

– Не верю, что это происходит со мной... – срывается шёпот с моих губ, когда я начинаю склеивать вместе все те кусочки хороших воспоминаний, что связаны у меня с месье Пьерони и совместной работой с ним.

– Знаешь, Фред, ты так и не спросил у меня, по какой причине я всё это делаю, – подаёт голос Трилло. – Я уверен, что ты бы всё и сам понял, если бы видел всех тех несчастных выселенных эмигрантов, что прошли лично через меня. Клянусь Богом, я помню лицо каждого из них...

Гори ты в аду, проклятый Трилло!.. Меня не волнуют все твои душевные муки. Мне всё равно, какие мотивы движут тобой, потому что я не знаю, что именно ты совершил. Я не понимаю, что совершил я. Мне неизвестно по какой причине надеты на меня эти наручники.

Лимузин медленно трогается вперёд. На его место подъезжает полицейский джип. Крупный человек в форме, сидящий за его рулём, всем своим видом даёт понять, что сегодняшние его пассажиры особо важные персоны.

– Это за вами, господа, – произносит полицейский, стоящий за моей спиной. – Вперёд.

Это моя последняя прогулка по красной дорожке. Возможно, это моя последняя прогулка в жизни. Что ж, в добрый путь...

***

Больше можно не улыбаться. Можно не щурить глаза, чтобы улыбка казалась как можно более натуральной. Можно просто опустить взгляд и медленно кивать головой каждый раз, когда кто-то вознаградит меня рукопожатием или просто понимающе похлопает по плечу.

Прямо с футбольного поля, где до сих пор идёт бразильский карнавал, в душную раздевалку, что переполнена молчаливой грустью и удушающей атмосферой утерянных возможностей. Оттуда я направляюсь в зал для пресс-конференций. Мимо людей преисполненных сопереживанием, мимо редких вспышек фотокамер, в ту комнату, где мне предстоит находить ответы ко всем провокационным вопросам.

– Месье Местрес...

Кто-то протягивает мне руку и я, не поднимая глаз, пожимаю её.

– Примите мои поздравления!.. Игра была что надо.

Хрипящий голос и запах сигарет заставляют меня сосредоточить всё своё внимание на объекте, что находится напротив. Я останавливаюсь. Кристофер, что шёл позади, тоже замирает на месте, прямо за моей спиной.

– Благодарю, – произношу я и внимательно оглядываю человека, стоящего напротив меня.

Толстый мужчина с седой бородой, обильно покрывающей его лицо, смотрит прямо мне в глаза и улыбается. Его улыбка источает некую загадочность.

– Возьмите это.

Незнакомец протягивает мне обыкновенный запечатанный конверт. Я беру в свои руки белый прямоугольник, а мужчина, что дал мне его, разворачивается и уходит вглубь толпы, даже не попрощавшись.

– Идём, – шепчет мне на ухо Крис. – Мы и так задерживаемся.

Заходя в пресс-конференционный зал, я стараюсь не обращать внимание на множество людей одновременно привставших со своих мест. Я просто поднимаю руку вверх в знак приветствия и прохожу к своему месту, за стол с микрофонами.

Взгляд на часы. 22:51. Пресс-конференция должна была начаться шесть минут назад. Я и сам конечно опоздал, но бразильского тренера также до сих пор не видать. Видимо, всё ещё празднует победу вместе со своей командой.

Около часа назад главный арбитр матча Вильям Претти издал три свистка, свидетельствующих об окончании игры, и тем самым провозгласил новыми чемпионами мира бразильцев, вырвавших победу на последних минутах, установив окончательный счёт 1:2. До сих пор не понимаю, что произошло - я сделал те три замены, которые мне посоветовал Крис, но мы всё равно уступили. Более того, после этих самых замен игра ”посыпалась” и мы окончательно сдали все позиции.

Я поднимаю глаза и смотрю исподлобья на то множество журналистов, что собрались в этом зале. Сейчас эти люди будут добивать меня окончательно. За этот час я успел осознать, что мы проиграли, хоть изначально и не мог поверить в такой исход. Даже думать не хочу о том, что сделает со мной Берсон...

Тренера бразильцев всё ещё нет, и люди начинают потихоньку шептаться. В моих руках тот самый конверт, что передал мне толстый седой мужчина в коридоре. Интересно, что там?..

Поддавшись на уговоры своего нарастающего любопытства, я вскрываю конверт. Там обычный белый листок, сложенный в несколько раз. Я разворачиваю его и вижу там какие-то непонятные цифры. Какие-то счета и наименования банков... Что это такое?..

Я сворачиваю листок и кладу его на стол, рядом с конвертом. Кристофер, по обыкновению стоящий за моей спиной, наклоняется к микрофону.

– Давайте пока что начнём без бразильского тренера.

Люди, сидящие напротив, оживляются. Я готовлюсь к самому худшему, не зная, что мои ожидания ещё не самое кошмарное, что может случиться.

Двери помещения распахиваются. Быстрым шагом в них входит группа людей в полицейской форме. Среди них, есть только один человек, что выделяется в этой толпе служителей порядка. На нём обычная чёрная футболка и короткополая шляпа. Мужчина поворачивает лицо так, чтобы мне стал виден тот самый шрам на его щеке. Этот безобразный рубец отчётливо проглядывается среди щетины, покрывающей его физиономию, излучающую крайнюю наглость. Это Николас.

– Месье Местрес, я прошу вас пройти с нами, – заявляет один из людей в полицейской форме.

Я не готов к такому повороту. Наверное, это какая-то ошибка. Нужно держать себя в руках - сотни фотокамер уже готовы запечатлеть моё паникующее лицо.

– По какому праву? – неуверенно произношу я.

– Вы обвиняетесь в преступном сговоре и государственной измене, что влечёт за собой высшие меры наказания. Пройдёмте с нами.

Я поднимаюсь на ноги. Мысли сталкиваются друг с другом, обращаясь в бессмысленные осколки предположений и догадок. Берсон... Неужели такова его ”благодарность”? Неужели, за поражение могут отправить тренера за решётку?.. Это давно уже не Франция. Это Европейский Союз.

Двое бравых парней в форме направляются в мою сторону. Все вокруг замирают. Я и сам застываю на месте. Я просто очарован этой несправедливостью, сметающей всякую нравственность на своём пути. Мои ноги должны бежать, но они просто отказываются меня слушаться.

– Вы арестовываете тренера за проигранный матч? – раздаётся голос одного из журналистов.

В любой толпе найдётся ярый защитник справедливости. Своего рода герой в микромасштабах данного помещения.

– Нет, – ехидно улыбается Нико и достаёт что-то из кармана.

Меня заковывают в наручники, в то время когда я беспрекословно подчиняюсь мнимому правосудию. Беззаконие торжествует, фальшивый виновник стремительно падает в глазах общественности.

– У нас есть записи разговора, видео и фотографии. Но вам будет достаточно и этого...
Николас поднимает в воздух какую-то фотографию, в то время когда меня проводят мимо него. Мой обвинитель яростно тычет фотокарточкой мне прямо в лицо.

– Интересно, как ты это объяснишь? – злобно произносит Нико, глядя на мою беспомощность.

Снимок представляет собой ту картину, которую я уже где-то видел. Это кадр из какой-то моей внутренней киноленты, расчётливо вырезанной заботливым анонимом. На фотографии изображено широкое окно какого-то кафе и двое мужчин, что видны в нём. Один из них демонстрирует кейс, набитый купюрами, а второй заворожено глядит в этот чемодан. Оба человека мне знакомы - кто-то больше, кто-то меньше.

– Я не имею понятия что это! – из моёй груди рвётся хрипящий крик. – Это же не я! Вы всё перепутали!.. Это Крис. Да, это Кристофер!!

Руки Николаса опускаются. Люди вокруг меня в замешательстве переглядываются. Помещение на несколько секунд затихает. Это молчание обрывается лишь тогда, когда я снова начинаю кричать и пытаться освободиться от цепкой хватки парней в форме.

– Отпустите!!! Это Крис, это не я!.. Вы всё перепутали!

Некоторые люди опускают глаза. Некоторые что-то записывают в свои блокноты. Я оборачиваюсь туда, где несколько секунд назад стоял Крис. Его нет. Он растворился в воздухе как утренний туман.

Я же просто замолкаю. Меня словно бьёт паралич. Где-то внутри, настолько глубоко, что я не могу пошевелиться. Остаётся лишь подчиняться и идти вперёд. Через распахнувшиеся двери пресс-конференционного зала я вижу ещё одного мужчину, закованного в наручники. Это второй человек со снимка. Месье Трилло.

Впереди нас лишь длинный коридор.

***

В жизни каждого человека наступает такой момент, когда время будто замедляется. Ты вынужден ловить каждую секунду, каждое мгновение, потому что знаешь - всё это ты запомнишь навсегда.

Это самое грандиозное зрелище, которое только происходило в моей жизни. Ни взрыв «Ле куше», ни рёв переполненного стадиона, ни мирное дыхание спящей Амелии - ничто не вселяло в меня столько необъяснимого трепета.

Я впитываю в себя абсолютно всё. Слепящий свет фотокамер. Оглушающий рёв людей, рвущихся ко мне через железные ограждения. Каждый шаг по этому красному ковровому покрытию. Всё это, сантиметр за сантиметром, откладывается в памяти. Даже отяжеляющий запястья вес наручников - даже его я буду помнить с особой теплотой. Это момент моего триумфа. Все взоры обращены лишь на меня. Грязная слава, тёмная ода моему бесчестию из уст всех этих людей - это всё только моё. Всё это апофеоз моей футбольной карьеры.

Нас с Трилло подводят к полицейской машине. Редкие капли дождя начинают ритмично отбивать барабанную дробь о крышу нашего автомобиля. Я запрокидываю голову вверх и ловлю лицом прохладный небесный душ. Тучи окончательно сгустились надо мной.

– Это конец?.. – шепчу я тихо.

– Нет, Фред. Это только начало.

Месье Трилло умиротворённо глядит на огромный циферблат часов, установленных у стадиона. На них ровно 23:00. На лице моего спутника появляется улыбка. Такая же как и у меня.

– Время пришло.

Это были самые эффектные слова, что я когда-либо слышал в своей жизни. Спустя секунду в паре десятков метров от нас раздаётся громкий взрыв. Кто-то сразу падает на землю, отброшенный взрывной волной, а кто-то ещё стоит на ногах и наблюдает за тем, как президентский лимузин беспорядочно раскидывает в стороны металлические останки самого себя. Красное пламя освещает всё вокруг как гигантский факел. Прощай Берсон. Прощай Пьерони.

Я не понимаю, что творится вокруг, но ощущаю всё происходящее каждой клеткой своего тела. Моя душа глубоко уходит в пятки. Адреналин бежит по венам. Кровь отливает от конечностей, намекая на то, что мне нужно бежать. Но я не тороплюсь.

Через секунду, я снова слышу тяжкое эхо взрыва. Где-то вдалеке взвивается в воздух огромный огненный ”гриб”. Где-то в том районе располагается здание министерства иностранных дел. Я не имею понятия, откуда я это знаю, но это меня не волнует.

Земля подо мной содрогается и кажется будто бы она вот-вот треснет, разойдясь на несколько кусков, а я провалюсь прямо в бурлящую лаву, выбрасывающую языки пламени. Я упаду туда - прямо в ад. Туда, где мне, возможно, и самое место.

Мгновение спустя в небо вздымается ещё один клубок из огня. Воздух содрогается, пропитываясь жаром, и каждый атом кислорода бурлит как закипающая вода. Это было подорвано здание министерства обороны. Данное осознание сего факта всплывает откуда-то из моего подсознания.

Больше взрывов не последовало. Паника овладевает всеми. Люди бросаются врассыпную, за ограждениями начинается давка. Лишь мы с Трилло безмятежно созерцаем происходящее вокруг нас.

Дождь хлынул с удвоенной силой. Он смоет с асфальта не только следы сгоревшего бензина и крови, но и все наши грехи. Даже те, о которых мы не догадываемся.

Эпилог.

Жизнь встречает меня привычной темнотой и холодом. Боль взасос целует в висок, затем опускается ниже. Плечи, грудь, бока, бедра... Боль пульсирует вразнобой по всему телу, посылая раз за разом один и тот же сигнал.

SOS!

Не хочется больше думать. Не хочется вспоминать. Не хочется анализировать. Все это слишком больно. Если я смертник собственной судьбы, то у меня есть лишь одно последнее желание. Увидеть этот мир воочию.

«Не вставай!»

«Подложи куртку под голову и лежи».

«Опасно двигаться после такой травмы, ты меня слышишь?!»

Не хочу больше думать.

Хватаясь заледеневшими пальцами за крышку стола, поднимаясь на колени, отталкиваясь локтями, припадая спиной к стене...

Тёмная, едва различимая картинка кухни плывет перед глазами.

«Видишь? Тебе плохо. Доберись до палаты и ложись».

Шаг за шагом, от стены к стене, открывая третье, четвертое дыхание, скатываясь по перилам лестницы вниз – к пустому, незнакомому мне холлу, к широкой двустворчатой двери, которую раньше я мог лишь представлять в своих мечтах.

Вот он, этот миг. Миг, которого я ждал целых десять лет. Свобода, чей запах я успел позабыть. Все это – в пустоту.

Передо мной унылый неухоженный парк: строгие ряды заросших деревьев, да грязная дорожка, усыпанная гравием. Справа – прячущийся за листьями красный закат и кусок сероватого пляжа. И ни души.

Я стою за дверями своей тюрьмы и не чувствую ничего. Как ребенок, заранее знающий, что ему подарят на Рождество, я все равно надеялся на что-то большее. Но этот мир опротивел мне изначально, первым же своим пейзажем.

Передохнув на ступеньках, я шагаю в сторону пляжа. Ходьба постепенно налаживается - боль, сопровождающая каждое движение, начинает входить в привычку. Не впервой - за прошедшие годы многое приходилось терпеть и принимать как должное. Войны, массовые беспорядки, смерти близких людей...

Спустя десять минут парк остается позади, полностью обнажив убегающее к горизонту Средиземное море. Морозный ветер пытается сорвать с меня одежду, а волны старательно вылизывают прибрежный песок, пока я медленно приближаюсь к воде.

«Фред! Не убегай далеко! Мне за тобой не угнаться».

«Я только потрогаю».

«Сегодня штормит. Ты вымокнешь до нитки».

«Ну, мам...»

«Смотри, какой большой корабль. Я хочу сфотографировать тебя на его фоне. Встань сюда. Замри... Да не кривляйся ты! Все. Можешь бежать...»

Моя мать мертва.

Я помню это место. Если пройти немного по берегу и повернуть на север, то можно выбраться к центру города. Того города, что раньше звался Марселем.

Хромая по пляжу, я безотрывно смотрю в тёмную воду, надеясь увидеть хоть что-нибудь: рыбацкую лодку или тень пассажирского лайнера. Но море остаётся мертвым. На мгновение я живо представляю себе, как одиноко тону вдали от берегов, укутанный в ледяную толщу воды.

«Фред, хватай меня за руку! Ты можешь дышать?»

«Боже, нога...»

«Видимо, осколком зацепило. Ничего, просто царапина».

Андре Мейонг мертв.

Налево от воды, вверх по тропе, огражденной линялым синим забором, к городу. Небо, и без того выцветшее и хмурое, темнеет на глазах. Глядя лишь под ноги, я совершенно не замечаю, как приближаюсь вплотную к городу. Затем, еще по инерции, шагаю несколько минут по улице, прежде чем осмотреться по сторонам.

Внезапно голову словно стягивает жгутом, я теряю равновесие и падаю прямо на асфальт, успевая смягчить ладонями удар. К горлу подкатывает комок, меня долго рвёт на груду мусора. Отдышавшись, я понимаю, что это не мусор, а человеческое тело.

«Восстания и мятежи учащаются. Их масштабность растёт. Из проверенных источников нам стало известно о том, что готовится некая революция. Чемпионат Мира отобьёт у «смуглых» охоту впустую тратить свои силы. Мы укажем им на своё место».

Президент Берсон мертв. Вместе с ним погиб и Пьерони.

Не хочу больше вспоминать.

Я шагаю по улице, и вокруг меня руины домов. Обугленные, полуразрушенные стены. Разбитые витрины магазинов. Поваленные столбы линий электропередач. Шрамы неистовой многолетней разрухи.

Все они были неправы. Берсон, Пьерони, Трилло, Жулиан... Война может привести только к войне. Смена диктатора порождает другого диктатора. Анархия – синоним хаоса. Мир стал другим. И если вся Европа сейчас напоминает центр Марселя, то это уже не тот мир, в котором хочется жить.

Не хочу ничего анализировать.

Вдалеке слышны крики, но ни одна живая душа не показывается мне на глаза. Проходит около получаса моего бесцельного скитания, когда впереди вдруг показываются развалины продолговатого здания.

Никаких сомнений, это «Велодром». Некогда милый и уютный стадион разрушен до неузнаваемости. Один из углов, разваленный полностью, оголяет кусок жёлтого кустистого газона, и я, недолго думая, пробираюсь по обломкам внутрь кольца трибун.

Вот гостевая скамейка запасных, вот выход в подтрибунное помещение... Отголоски прошлой счастливой жизни. Но сегодня я лишь зритель, а значит, моё место в секторе для фанатов. Не помню, когда я в последний раз сидел на трибуне. Вот Крис...

Где Крис?

Я опускаюсь на синее кресло и, лихорадочно ощупав карманы куртки, достаю завернутый в наволочку кусок зеркала.

Это и моя вина. В том, что все произошло. Пускай мое решение ничего не меняло, но все равно я был частью системы, которая диктовала несправедливость. Которая породила революцию. Которая породила хаос. Европа была обречена и без меня, но я узрел её гибель с чересчур близкого расстояния. Человечеству суждено погибнуть от собственной руки. Так было испокон веков, так есть сейчас, и на этом всё и закончится.

«Ты ни в чем не виноват...»

Все близкие мне люди погибли. Я не смог их спасти. Я даже не пытался. Моя последняя любовь не пострадала лишь благодаря тому, что я вовремя оттолкнул её от себя.

«Их убил режим, а не ты...»

Мне становится хуже. Тошнота не проходит. Во рту появляется солоноватый привкус крови. Надо решить этот вопрос самому. Сейчас.

Я разворачиваю наволочку и оголяю запястье левой руки. В последний раз гляжусь в маленький осколок зеркала.

Крис говорит мне:

- Не надо.

Он смотрит на меня из зеркала, его губы двигаются в такт его словам:

- Ты выкарабкаешься. В мире есть люди, которые смогут о тебе позаботиться.

- Нет, - шепчу я. – Я прожил достаточно долго. Это конец.

Я подношу осколок к вене и слышу, как кто-то кричит:

- И что? Убьешь себя только потому, что люди перестали играть в футбол?!

Я поворачиваю голову направо и вижу, как на трибуну медленно поднимается мужчина.

- Пожалуйста, уходи, - шепчу я.

Пот струйками стекает по щеке.

- Тебе всего лишь пятьдесят. Как и мне, - говорит Крис, приближаясь к моему креслу.

Он заметно поседел, однако одет в тот же костюм, что и десять лет назад, в день финального матча.

- Пятьдесят лет я прожил в одиночестве, - говорю я, отводя голову в сторону. – Ничего не изменится...

- А как же я? – он уже сидит рядом. – Мы ведь были друзьями.

- Врачи были правы, я сумасшедший, - бормочу я, не отпуская зеркала от запястья.

- Фред.

- Замолчи, пожалуйста. Я больше не хочу.

Слезы текут из моих глаз.

- Фред, мы столько с тобой пережили. Неужто для тебя это ничего не значит? Не прогоняй меня.

- Пожалуйста, пожалуйста...

Я замечаю слева фигуру десятилетнего мальчика, чересчур высокого для своего возраста. Он говорит:

- Помнишь, как мы подружились? Я тогда здорово влепил этому Нико!

Это я ударил Нико.

- Помнишь, президент нас награждал, а, Фред? – появляется креслом ниже молодой парень. – За то, что мы нашли в океане секретные документы. Было чертовски страшно в той лодке.

Только я и Андре были в той лодке.

Кто-то наклоняется ко мне сзади и орёт:

- А твоя карьера?! Кем бы ты был без меня?! Тупой и слабовольный тюфяк! Я сделал из тебя звезду!

Я зажимаю уши ладонями, но крик нисколько не утихает.

- Я был твоим мозгом! Я нужен тебе!

- Нет! Хватит! Хватит!

Мой голос, отразившись в четырёх трибунах «Велодрома», выпархивает в небо. Когда я открываю глаза, рядом остается только один Крис, почти неузнаваемый, с размытым лицом, как на плохой фотографии.

- Прости меня, Фред, - произносит он мягко. – Я не худшее, что могло с тобой произойти. Поверь, я всегда заботился о тебе.

Я весь дрожу, всхлипывая от слез.

- Я знаю.

- Если резать вены поперек, то велик шанс, что кровь быстро свернется, - говорит Крис. – Если мы хотим исчезнуть, надо аккуратно провести лезвием вдоль по вене. Тогда шансов куда больше. Повторяй за мной.

В его руке появляется такой же осколок, и мы делаем это вместе.

Сначала в боли тонет небо, затем наливается красным газон футбольного стадиона, да меркнут во мраке ряды синих кресел. Сваливаясь набок, я припадаю лицом к жесткому покрытию и медленно закрываю глаза.

Последним исчезает Крис...

Послесловие.

Человечество не заслуживает прощения небес.
Отдельные люди – да, всё человечество – нет.
Вся цивилизация, с момента своего зарождения, строилась ни на мире.
Войны. Завоевания и порабощения – это истинная философия человечества.
Война – скрытая сущность нашего общества.
Это наше альтер-эго, наша вторая тёмная личность.
Мы предпочитаем не замечать её, потому что мы считаем, что без неё не сможем обойтись.
Страшно подумать, но иногда даже демократию мы даём насильно, с помощью войны.
Конец света наступит.
Но наступит он не по тем традиционным причинам, что мы привыкли представлять себе.
Конец света наступит, когда человечество истрeбит само себя.
Война начнётся неизбежно и по любой удобной или неудобной причине.
Она начнётся просто ради того чтобы начаться.
И, конечно, ради того чтобы стереть как можно больше себе подобных существ с лица Земли.
Чем больше, тем лучше.
А лучше, вообще всех.
И последним что мы увидим, будет наше альтер-эго, по имени война.

Автор: MyrOsLove 25.2.2010, 23:15

мдя.
мрачный конец, даж не знаю чо откоментить.

слишком мрачно и быстро описал ты по сути конец света...но это авторская задумка, которая имеет право на жизнь, ведь многие авторы предсказывали полеты на другие галактики уже в это время...прогресс двжется быстро, но время - быстрее...

кароче, спасибо за произведение

Автор: BULK 25.2.2010, 23:18

Поживём и увидим что будет... В "Наизнанку" я предсказал поражение Реала от клубе третьего испанского дивизиона в кубке страны и оно сбылось через несколько недель Так что запомним и потом узнаем ))

з.ы. и пожалуйста )

Автор: delpiero 25.2.2010, 23:27

Мда..
Получилось жестко
Но автор бесподобен
А главное сколько философии. Сколько правильных мыслей

Автор: Eretik 26.2.2010, 18:39

Браво Артем. Замечательная концовка. До того реально, аж страшно. Дедушка Фрейд отдыхает. Готов перечитывать ее не один раз, но не стану, ибо не люблю плохие окончания. Снимаю шляпу перед вашим тандемом с Тонышем (давайте не забывать, что половину текста написал он).

Автор: tonych 26.2.2010, 20:39

Eretik, подавляющая часть рассказа написана BULK'ом, мое имя в связи с "2050" впредь можно не упоминать.

Автор: BULK 26.2.2010, 23:20

Кстати, добавил ссылки на word-файл с полным содержанием в первый пост )

p.s. всем спасибо за отзывы )

Автор: delpiero 27.2.2010, 11:09

Когда ждать новый шедевр?

Автор: BULK 27.2.2010, 14:44

Пока что будет обновляться "На вершину", а дальше посмотрим..

Автор: Invincible 6.3.2010, 13:17

Очень эпично, и не только финал, а все произведение. Сразу это понимаешь, как пробежишь глазами по всему тексту (спасибо за word`овский формат). Потрясающий воображание сюжет с концовкой, какой она и должна быть: Кто представляет Фреда без футбола, без Криса и т.д.? Сериальное строение (замечается при прочтении целого текста) подходит как нельзя лучше и многие приемы повествования, диалога, хронологии и др. идеально вписываются и создают цельную картину с живым окружением, живыми людьми.

10/10 - ограниченный (?) кругозор шедевров говорит, что лучше некуда, но все знают, что уж ты-то выкрутишься и сгенерируешь новые идеи. Лучше - только больше, чтобы уж в редакцию идти - печатать (кстати думал?).

Остались некоторые вопросы по хронологии событий и дальнейшему сюжету - спрошу в аське.

Автор: Anatoha 24.3.2010, 2:22

мда,хеппиэнда как бе не получилось.
а так в целом рассказ на отлично,читается на одном дыхании, ну в общем как всегда)

Автор: 0xyg3n 8.7.2010, 20:12

Уникальное произведение, со своей философией, полное драмы, трагизма, переживаний. Цепляет и держит до конца. Задумка и сюжет 10 из 10, это и впрямь гениально! а реализация 9 из 10, но сам себя ловлю на мысли стоит ли резать балл. В некоторых моментах можно было бы доиграть, распространить идею, сюжет или лучше сказать описание некоторых сцен. Но это все лишь маленькие предпочтения.
Итого 9,5! всегда есть к чему стремиться! Так что соавторство было... ошеломляющим, словно выстрел из пушки в век холодного оружия! Браво! молодцы!